– Денис, это была ужасная затея. Я отвратительно себя чувствую! Да и выгляжу не лучше: на голове гнездо, веки, как у Вия. Даже синяки под глазами не успела замазать. Лучше вернуться в номер.
– Чепуха, лицо как лицо, – скептически отнёсся к моему заявлению Марьянов. – Немного помятая, но в такую рань, думаю, не сильно будешь отличаться от других экскурсантов. Если так переживаешь, можешь не снимать очки. Нам ехать в другой конец страны. Отоспишься в салоне, позавтракаешь – и будешь, как молодой кузнечик.
– И всё равно я хочу вернуться... – пробормотала, затравленно поглядывая на место сборов.
– А я нет, – бескомпромиссным тоном отрезал Марьянов. – Раньше надо было поднимать этот вопрос. Знаешь ли, я уже настроился на экскурсию.
Странно. С чего бы ему жаждать туда идти? И вообще участвовать в этой авантюре, когда появилась отличная возможность с нею покончить? Неужели и вправду надумал в подобных условиях расширить кругозор? Но даже если и так, то компаньонка в лице псевдоневесты ему не обязательна.
– Хорошо. Тогда поезжай один, а я пойду в номер, – предложила кардинальное решение проблемы и, махнув ему на прощание, развернулась в обратную сторону.
Но стоило сделать лишь шаг в указанном направлении, как за спиной послышался тяжелый вздох. А в следующую секунду я была подхвачена сильными Марьяновскими руками и переброшена через его плечо. От резкого движения джинсовка задралась, а солнцезащитные очки чуть не слетели с носа. Чудом удалось их словить в последний момент.
Ощущения показались смутно знакомыми...
– Марьянов, ты что творишь?! Сдурел совсем?! – завизжала я, пытаясь освободиться.
Длинные волосы закрывали обзор плотной каштановой пеленой, кровь начала приливать к голове, отчего та обещала разболеться сильнее, а твёрдое мужское плечо больно врезалось в живот.
– Поставь меня на землю! Немедленно!
– Поразительно, но вчера ты говорила то же самое, – отозвался Денис, абсолютно равнодушный к моим страданиям.
– Марьянов, меня же стошнит! – застонала, упираясь ладонью и кулаком с зажатыми очками в его спину, чтобы хоть чуть-чуть приподнять корпус.
– Вчера не стошнило, и сегодня не стошнит, – невозмутимо парировал он. – Сама виновата, трусиха.
– Изверг! Чудовище! Варвар! – выплевывала я ругательства, чем только сильней веселила мерзавца. – Пещерный человек! Угорь!
– А вот это уже что-то новенькое, – хмыкнул он. – Продолжай.
Таким вот интересным способом мы и добрались до автобуса. Помимо серого тротуара и Марьяновской пятой точки, обтянутой светло-голубыми джинсами, мне удалось разглядеть шины и несколько пар ног.
Кроссовки, кеды, сандалии, снова кроссовки, балетки… О, надо же – топсайдеры! Прямо-таки обувной магазин на выезде.
При нашем появлении переговаривавшиеся до этого туристы резко стихли. Но ненадолго. Потому что мой обострившийся в одночасье слух по мере движения Марьянова, помимо уличных шумов, отчетливо улавливал ещё и сдавленные смешки-перешептывания.
– А вот и мы, – остановившись, произнёс довольный Денис.
– Минута в минуту, – бойко ответила Аня. – А у вас страсти кипят, –добавила она, хихикнув.
– Точно, – весело отозвался Денис, но пояснять причины такого странного поведения, не стал. – Карина, поздоровайся с нашими друзьями, – обратился он уже ко мне, легонько похлопав по попе, после чего развернулся на триста шестьдесят градусов.
Оливковые слиперы – по центру, а немного правее – лимонные балетки с коричневыми мокасинами. Здорово. Кажется, мне предстоит сегодня познать все оттенки позора…
Неуклюже откинула волосы с лица и подняла взгляд с обуви на её владельцев.
Приятная тёмноволосая девушка в зелёной футболке, бежевых шортах и со скреплёнными степлером листами А4 в руках была явно гидом. Она упорно старалась coxpaнить беспристрастный вид профессионала, хотя в карих глазах и плясали смешинки, а уголки губ то и дело подрагивали.
Глава 14.4
Рядом с ней стояли Аня в голубом платье с розовым кардиганом и Максим в штанах цвета горчицы и в белой рубашке с подвёрнутыми рукавами, в вырезе которой висели солнцезащитные очки с круглыми чёрными линзами. Аня веселилась в открытую, а выражение лица моего бывшего иначе как шокировано-угрюмым, и назвать было нельзя. Да, такой меня ему ещё ни разу не доводилось видеть.
– Доброе утро, – поприветствовала я свидетелей своего конфуза со всем достоинством, на которое только была способна в этом подвешенном положений. Будто ничего особенного не произошло, и это самый естественный способ передвижения.