- Глеб, - Юля пытается мягко высвободиться из его объятий. - Глеб, пожалуйста, подожди...
- Ю-у-у-у-уль ... - он почти стонет. - Что не так? - замирает внезапно. - У тебя месячные? Да?
Теперь замирает она. Ну что он за человек! Всегда в лоб. Прямой, как рельса. Собирается с духом.
- Нет, - прокашливается. - Нету.
- Что тогда? Презервативы я купил! Юль, пойдем.... - он тянет ее за руку.
Это уже даже не обидно. Смешно. Юля вздыхает.
Щелкает выключатель. Глеб медленно расстегивает пуховик и бросает его на пол. Потом снимает с Юли куртку, которая отправляется туда же. Притягивает ее к себе.
- Прости меня. Я болван. Невероятно тупой. И совершенно неромантичный.
- Это точно, - улыбается Юля ему в шею.
- Научи меня... как?
- У тебя есть диск с романтической музыкой?
Глеб задумался.
- Кажется, нет. Или? Нет, нету. Есть сборник рок-баллад. Подойдет?
- Отлично. А свечи?
«Только с папаверином» - чуть не брякнул он. Вовремя спохватился.
- Нет. Свечей нет... Ой, нет, есть. С прошлого Нового года остались, - обрадовался, как ребенок. - Подожди, я сейчас...
- Не надо.
- Но как же... Ты же сама хотела...
И тут Юля делает неожиданное. Даже для себя самой. А уж для Глеба... Ее тонкие изящные пальцы ложатся на рубчатую ткань джинсов. Там, где застежка. Несколько слоев твердой грубой ткани. А под ней... Нечто столь же твердое и... Пальцы скользят вверх и вниз. Она смотрит ему в глаза.
- Черт с ней, с этой романтикой! Я хочу тебя видеть.
Глеб не сразу обретает дар речи.
- Пойдем в комнату. Я тебе все покажу.
Глава 6. Гибель богов. (часть 2)
_________________________
Нагло соврал. Ничего не показал. В кромешной темноте, хаотично, в спешке, то помогая, то мешая друг другу, раздеваются.
Глеб успевает сделать три вещи.
Первое. Дрожащими от возбуждения пальцами скользнуть между нежных шелковистых на ощупь бедер и проверить. Готова ли? О, да! Еще как! Она хочет его, его сладкая девочка!
Второе. Теми же дрожащими пальцами разорвать пакетик и с первой попытки надеть презерватив. А у него с этим вечно проблемы.
Третье. Навалившись на руки и упершись изнывающим от напряжения членом во влажные ждущие губки-лепестки, шепнуть: «Будет больно - скажи».
И все. Он двигает бедрами навстречу огромному как море наслаждению.
Юля не успевает ничего.
Не успевает сомкнуть бедра, и его пальцы оказываются там. Теперь Глеб знает, какая она уже мокрая. Ну и что!
Не успевает спросить. Почему ей должно быть больно. Не девочка давно уже. А потом...
Как больно! Потому что он, оказывается, везде такой огромный. А там... там - особенно! У Юли перехватывает дыхания от ощущения наполненности и растянутости. Он выбил из нее весь воздух, и она не может крикнуть, не может сказать, даже шепнуть не может. Как ей больно... А когда, наконец, дыхание возвращается к ней, то уже не больно. Приятно. Огромный, гладкий, горячий. Заполняет всю ее без остатка. Как это, оказывается, сладко. Юля чуть двигается, устаиваясь поудобнее.
- Тебе не больно? - сдавленный прерывистый выдох.
- Нет. А тебе?
- Пока нет. Но я схожу с ума.
И еще сильнее. Еще глубже. Хорошо. Хорошо. Ее пятки упираются ему в поясницу. Чтобы сильнее прижаться, раскрыться. Еще лучше. Она тоже сходит с ума.
_________________________
- Юль, расскажи про него.
Ее всегда раньше после секса тянуло поговорить. Обязательно поблагодарить Вадима, рассказать, как ей было хорошо, и как он был хорош. Теперь даже смешно. Потому что глаза сами собой закрываются. И мир стремительно прощается с ней. Если бы не этот голос.
- Юль?
Да, голос. От него одного опять начинает сжиматься все внутри. Как будто отзвуки только что пережитого первого в жизни такого...
- Извини, я отъезжаю...
- Не время спать. Не все еще спокойно в мире. Как его звали?
Юля устраивается поудобнее.
- Ты про Вадима?
- Вадим, значит...
- Ревнуешь? - ох, вот этого не надо было говорить. Совершенно точно, не надо было. Но она такая размягченная, что потеряла бдительность и ляпнула. Явно лишнее.
- Честно?
- Конечно.
- Нет. Я точно знаю, что тебе со мной лучше.
Юля улыбается. Ты даже не представляешь, насколько ты прав. Но фиг я тебе это скажу.
- Просто я как представлю. Что было бы... Если бы я задержался в тот вечер у родителей. Или ночевать остался. А они уговаривали... Убил бы гада!