- Тебе плохо со мной? - главное, чтобы не дрожал голос.
- Господи, нет! Мне в жизни так хорошо не было... - Глеб наклоняется вперед и приживается щекой к ее щеке. - Вот только....
- Что только?! - задавить, убрать из голоса эти панические нотки!
Он молчит. Вздыхает.
- Ладно. Не обращай внимания. Это мои заморочки. Я что-нибудь придумаю...
Что он придумает?! Юле хочется повернуться и как следует встряхнуть его. Да что толку. Все равно не скажет ничего...
____________________________
Глеб смотрит на лицо отца сквозь выпуклое стекло барокамеры. Улыбается ему.
- Ну, что, Гагарин? Где твое «Поехали?»
Отец берет в руки переговорное устройство.
- Глеба, а чего так холодно здесь?
- Привыкай. Открытый космос. Ладно, про конфету не забудь, если будет уши закладывать. Я через полчаса вернусь.
По-хорошему, надо было потратить эти полчаса на заполнение историй болезни. А вместо этого он сидит и смотрит в окно. За окном яркий солнечный апрель. Вот так же, по весне, в старших классах школы, сидел и пялился в окно. На уроках ненавистного ему обществоведения. Мечтая обо всех подряд симпатичных девчонках. Прикидывая, как бы замутить с одной из них. С Танькой, например. У нее такая классная задница.
Глеб закрывает лицо ладонями. Сейчас бы ему эти проблемы! Он уже замутил с самой классной девчонкой, какую когда-либо встречал. Вот только что теперь с этим делать, скажите на милость? Глеб фыркает. Придумал тоже! Девчонка... Женщина... Великолепная, красивая, умная. Утонченная и веселая одновременно. Такая, которая встречается один раз в жизни. Которую хочется схватить в объятья и никогда никуда не отпускать. Любить. Холить. Оберегать.
И что же ты можешь предложить такой женщине, Глеб Николаевич? Такой, которая привыкла ко всему самому лучшему. Которая, к слову сказать, добилась этого самого лучшего сама, исключительно благодаря своему уму, способностям и трудолюбию. Что? Однокомнатную квартиру? Зарплату, которая не покрывает даже текущие нужды? Есть еще, правда, довольно стабильные «левые» доходы, их-то как раз и хватает на то, чтобы сводить конца с концами. Но не более. На хрустальный дворец для снежной королевы точно не хватит.
Глеб до боли стискивает зубы. Да, возможности зарабатывать больше у него есть. И он видит такие примеры перед своими глазами. Травматология - денежное дело, если подойти к этому с выдумкой. Только вот... При этом начинаешь видеть не столько людей с их бедами и проблемами, сколько стоящие за ними деньги. А потом и вовсе перестанешь замечать людей.
А он не мог так! Он любил свою работу, как бы идиотски и пафосно это ни звучало. И не хотел заниматься ничем другим. Лично ему денег хватало. Ему вообще много не надо.
Глеб не выдерживает и стонет в прижатые к лицу ладони. Просто замкнутый круг какой-то! С Юлей нельзя так! Она не та женщина, с которой можно бесконечно долго продолжать легкие, ни к чему не обязывающие отношения. Такой, как она, нужно предлагать все. Складывать к ногам и смиренно ждать ее решения. Да только ему нечего принести. Ему до боли хочется, чтобы все было по-другому. Если бы было возможно... Если бы он знал... Если бы он мог... Изменить себя. Воистину, когда Господь Бог благоразумие раздавал, Самойлов где-то в другом месте ошивался!
Дверь в ординаторскую распахивается с громким стуком. Глеб вздрагивает и отнимает руки от лица, поворачиваясь в сторону двери. На пороге - постовая сестра, Оля.
- Глеб Николаевич! - распахнутые глаза и задыхающийся голос.
- Кто? - Глеб уже на ногах. Особо тяжелых больных у него нет, но за столько лет он всегда готов к худшему.
- Несчастье, Глеб Николаевич, - Олины губы дрожат и кривятся, - с отцом вашим...
________________
Глеб смотрит на лицо отца сквозь выпуклое стекло барокамеры. К тому времени, когда давление наконец-то поднимается, и камера открыта, отец уже пятнадцать минут как мертв. Это потом, уже после вскрытия, он узнает, что причиной остановки сердца стал оторвавшийся тромб. И вопросы «Почему?», «Зачем?» и «Кто виноват?» станут абсолютно ненужными. А сейчас он смотрит в мертвое лицо отца, и в голове бьется только одна мысль: «Как я скажу об этом матери?».
Глава 8. Похороны вождя.
Вождь - он и есть вождь. Что тут непонятного.
Совсем не так хотела Юля познакомиться с родителями Глеба. Впрочем, из родителей у него теперь осталась только мать. Глядя на невысокую, с заплаканными глазами и растерянной улыбкой женщину, Юля испытывала смешанные чувства. Бесконечная жалость. Желание помочь. Несмотря ни на что - удивление тем фактом, что эта миниатюрная женщина - мать такого богатыря. А еще... досада. Потому что Юля видела: Валентина Ивановна была совершенна подавлена. Растеряна. Ни на что неспособна. И вся тяжесть организации такого нисколько не радостного события как похороны собственного отца легла на Глеба. При взгляде на серого от горя, переживаний и грустных, но обременительных хлопот Глеба у Юли сердце рвалось на части. Он был серым не в переносном - в прямом смысле. Осунувшийся. С темными кругами под потухшими глазами. Казалось, серыми стали даже упрямые «рыжики». Знать бы, как ему помочь... Он совершенно замкнулся в себе. На все ее вопросы и предложения помощи ответ был один: «Спасибо, Юль. Все нормально. Я справлюсь».