- Ты... уволилась?
- Да!
Все до единой мысли разом вылетели у него из головы.
- Юленька... Это из-за... из-за меня, да?
- Да!
Чем он заслужил такую женщину? Которая готова рискнуть и отдать все, лишь бы быть с ним. А он... он... Он обязательно исправит все, что успел испортить . Ради нее.
- Юля... - шагнул к ней, мечтая прижать к себе и вышептать ей в висок все, что накопилось в душе.
- Нет! - метнулась от него в сторону, к окну. - Не подходи ко мне!
Да что ж такое?!
- Юля, я не понимаю...
- Не подходи ко мне! Не надо...
Он весь растерзан, порван в клочья событиями последних недель, он не соображает ни черта, он явно упускает из виду что-то важное. Что происходит? Вообще и с Юлей в частности? Она же ведь...
- Юль, ты же из-за меня уволилась?
- Да, - тихо в ответ.
Вдохнул поглубже, чтобы решиться и спросить. Ну, сколько можно ходить вокруг да около?!
- Ты... ты же любишь меня, да?
Молчание. И потом еще более тихое:
- Да...
Внутри как будто открываются какие-то шлюзы. Его затапливает облегчение. И руки сами собой тянутся к ней. Обнять, прижать к себе и сказать ответное...
- Не подходи ко мне, Глеб!
Твою мать!!! Кто ему объяснит, что происходит?! Любит - и при этом подходить к ней не моги!
- Юлька! - он уже практически орет. - Я люблю тебя! Что за дурацкие игры! Я люблю тебя, слышишь?! Не могу без тебя! На все готов ради того, чтобы быть с тобой! Перестань... Прости меня. Я был осел, но я все исправлю, обещаю...
- Ничего не исправишь, Глеб...
Его уже достали эти чертовы ребусы! Скрестил руки на груди, упрямо выдвинул подбородок.
- Объясни мне, если не сложно. Я твою логику не улавливаю, совершенно. Ты меня любишь, вон из-за меня даже с работы уволилась. Я тебя люблю, и готов плюнуть на все, включая то, что ты раз в несколько меня состоятельнее. И, знаешь что? Я совершенно не настаиваю на том, чтобы ты уволилась. Можно было этого не делать, для меня это уже не важно. Ты - единственное, что мне нужно. В чем проблема?
Она молчит. В окно смотри и молчит. И потом - спокойно, ненормально спокойно и негромко:
- Это не изменит того, кто мы...
- И не должно!
Она поворачивает голову к нему, и Глеб видит - ее глаза полны слез. Но голос - по-прежнему негромок и размерен. Это ему не нравится, ох, как не нравится.
Она качает головой. И первая слезинка срывается, и он завороженно смотрит, как она катится по бледной щеке.
- Нет, Глеб...
- Какого черта «нет»?!
- Ты... ты не сможешь...
- Давай я сам решу, что я смогу, а что нет!
- Вот... - Юля грустно, сквозь слезы, улыбается.
- Что - «вот»?!
- Вот в этом ты весь. Ты привык все решать сам. Ты сильный, гордый. Ты не сможешь... с этим жить. Ты не сможешь... жить со мной. Ты меня возненавидишь... рано или поздно.
- Что за бред!!! - взрывается Глеб. - Это полнейшая чушь!
Понимая, что убедить словами у него не получается, стремительно шагает к ней, руки на плечи, и выдыхает ей в волосы:
- Юленька... Ну, Юленька... Все совсем не так. Я люблю тебя.
И ее ответное:
- Уходи, - всхлип. - Пожалуйста, - рукой прикрывает рот, давя рыдание. - Пожалуйста, Глеб, уходи. Сейчас же!
- Юль, да что происходит?..
- Уходи!
Очень похоже на истерику. Разговаривать в таких ситуациях бесполезно, но он делает последнюю попытку.
- Юль, давай я тебе налью чего-нибудь? Где у тебя?..
- Уходи!!!! - надрывным криком, со слезами.
Ушел, бросив на прощание:
- Я завтра позвоню.
Его шаги, грохот захлопнувшейся двери - все это звучит в ее ушах похоронным маршем. Она ничего не понимает, ровным счетом ничего. И нет уверенности, что поступает правильно. Но она не видит ничего хорошего впереди. Нет, то, что случилось во время этой грустной истории со смертью отца Глеб - оно бы только дальше развивалось, ширилось, и, в конце концов, задушило бы их отношения. Лучше уж так... пока он ее любит... а не ненавидит, не видит в ней живое напоминание о том, что его любимая работа, которой он отдает всего себя, всю свою энергию, свой талант - эта работа не приносит ему достойного дохода. Пусть помнит о ней, когда любил ее. А не ненавидел.
Пусть он будет счастлив с кем-то - пусть даже с той же Оксаной, вон она как к нему льнет. Пусть. Пусть. Пусть он будет счастлив с кем-то. И помнит, как он любил ее, а не ненавидел.
Глава 11. Все дороги ведут в Нифльхейм.
Ни́фльхе́йм, иногда Ни́фльха́йм (др.-нор. Niflheimr - обитель туманов) - в германо-скандинавской мифологии один из девяти миров, земля льдов и туманов, местообитание ледяных великанов, один из первомиров.
- Ну, что, вся дурь из тебя вышла?