— Глеб Константинович, можно, я буду заниматься только Суворовым? Мы с Юрием еще раз обойдем все подвалы и чердаки… Иначе я не могу…
— Ясно, — неожиданно согласился с Андреем Турейкин. — Обсудим это. Придешь завтра. — Лейтенант по привычке посмотрел на часы. — В восемнадцать ноль-ноль. Командир тоже пусть придет. А сегодня все в «Пионер». Минутку! — в последнее мгновение остановил Турейкин ребят. — Внимательно посмотрите вот на эту фотографию, — лейтенант достал из планшета фотографию и протянул Юре.
Круглолицая, курносая девчонка с длинными прямыми волосами весело взглянула на юдеемовцев.
— Обратите внимание — над верхней губой шрам, давний, бледный. Одета в зеленое пальто, коричневые туфли. Объявится в «Пионере» — немедленно звоните.
— Кто она?
— Не преступница. Не вооружена. Отправилась путешествовать!
Из отдела вышли вместе. По асфальту уже текли, пузырились ручьи: дождь льет с утра.
— Я через часок постараюсь заскочить в «Пионер», — пообещал на прощание лейтенант Турейкин и, разбрызгивая пенящиеся лужи, пошел от ребят.
Значит, лейтенант согласился с Андреем? Может быть, завтра они поедут куда-нибудь искать Суворова? Может быть, собаку возьмут с собой — Оскара?
— Андрюха, ты смотрел матч? — сбившись тесной группой, они шагали под дождем.
— А кто играл?
— «Кто играл!» — передразнил спросивший. — Жаирзиньо забил такой гол с подачи Пеле…
— Один — ноль, — вмешался еще кто-то из ребят. — Англия вылетела теперь. Я до трех ночи смотрел!
Андрей только усмехнулся: бабушки у него совсем спать перестанут, если он всю ночь футбол будет смотреть.
— Нам с Кардашовым не до футбола! — это Юра Немытиков пришел Андрею на выручку.
Разве можно так жить?
Вчера солнце хоть проглядывало, а сегодня все небо затянуло серыми дождевыми тучами. Дождь начался рано утром, когда в щели сарая только-только стал пробиваться рассвет.
Сашка проснулся, потому что около двери жалобно заскулила Жучка. Он выпустил ее и взглянул на дом: о мокрое крылечко разбивалась тоненькая дождевая струя с крыши. Дверь снизу намокла, потемнела. И весь дом был такой притихший, смирный под дождем.
Сашка поежился, залазить снова в остывшую постель не хотелось: наверное, выспался.
Натянул штаны, пиджак надевать не стал, он аккуратно висел на гвоздике — не здесь же его таскать. Прямо на рубашку — давно уже ставшую серой от грязи — надел старую телогрейку, на которой спал, он ее вытащил из-под кровати Мулата.
— Это не имя, — объяснил ему длинноволосый, — кликуха, — Сашка и этого не понял. — Кличка, прозвище — допер? — Длинноволосый смеялся. — Говорят, у него отец — цыган был.
И Сашка вспомнил, что мулатами называют наполовину белых, наполовину негров. Он «Хижину дяди Тома» недавно Павлику вслух читал. Все-таки когда он окончательно устроится, Павлику он напишет. Может, и в гости позовет.
Сашка уже третью ночь спит не дома, а в сарае. На железной ржавой кровати. На доски Сашка настелил старого сена, стожок этого сена он обнаружил в чьем-то огороде на другом конце поселка. Сильно-то шататься по поселку он боится: не так далеко от города уехал, чтобы не нарваться на знакомого.
Поэтому и на работу его устроить трудно — объяснил Мулат — вдруг откроется, что и он «беглый».
У Мулата ни черта нету. Даже старое пальто с клочьями грязной, вылезающей сквозь подкладку ваты принесла Сашке Тамарка.
Один раз, когда никого из парней не было, эта Тамарка вымыла пол в доме. Скребла, скребла его, а вечером снова всё затоптали, заплевали…
Не может Сашка спать в этом доме.
Теперь у него свое хозяйство: в сарае печурка — Мулатова мать на ней летом готовила.
Сейчас она уехала куда-то. В старом, дырявом чугуне Сашка хранит хлеб. Под кроватью у него полведерка картошки, принес из подпола. Не бесплатно взял, он уже почти пол-огорода вскопал. От лопаты — мозоли: кожа на ладонях вначале вздувалась пузырями, а потом засыхала белыми твердыми лепешками.
Тамарка — девчонка с мелкими, как мышиными, но очень белыми зубами — заставляла Сашку копать огород. Очень уж она выслуживается перед Мулатом: то яичек принесет, то капусты им притащит, мяса, луку и в большом чугуне сварит щи. Не очень вкусные, но густые. Сашка ел их с удовольствием, потому что привык: тетя Клава каждый день заставляла есть суп…