Бухта — а это была, несомненно, бухта — не менее километра в поперечнике. Ближе к выходу в открытое море виднелись каменные двух— и трехэтажные дома, и там, у причалов, качались среднего размера суденышки и даже довольно приличная яхта, крашеная в белый цвет.
Таких улочек, как наша, на которой стояли деревянные и собранные из гипсокартона дома, было порядка двадцати. На рыбацких лодках возились местные жители: одни сгружали улов, другие, видимо, готовились к выходу в море.
Мужчина в выцветшей красной рубахе спросил у моего спутника, кто я.
— Это мой брат Алекс, — гордо произнес мой названый брат, довольный вниманием к нашему появлению на пирсе.
Тем же путем мы вернулись обратно. Меня со всех сторон окружали запахи пищи, невероятно дразнившие пустой желудок. Если в первые дни я списывал неутолимый голод на свое состояние, то теперь стоило призадуматься, как прокормиться с таким звериным аппетитом. До конца я не восстановился, уже подходя к нашему дому, почувствовал усталость и боль в мышцах ног.
У домика стоял отец Аймана, которого звали Бекмет Нури, с ним разговаривало двое мужчин, в кожаных жилетках на белые рубахи, довольно неприятного вида. Но не их вид привлек мое внимание. За поясом у одного мужчины торчал нож, скорее, мачете в простеньких ножнах, второй же был вооружен револьвером в поясной кобуре, из которого виднелась лакированная рукоятка и часть барабанного механизма.
Я улавливал лишь отдельные слова, но интонация и выражение лиц говоривших ясно давали знать, что пожаловали они не с добрыми намерениями.
Глава 3. Алекс
Мужчинам можно было дать лет по тридцать, но сейчас речь шла о возрасте. Они говорили, все повышая голос, Бикмет, отец Аймана, оправдывался. Старик, увидев, что мы рядом, торопливо закивал, соглашаясь с собеседниками. Такой поворот дела их удовлетворил, и они, также снизив громкость, стали с ним прощаться, не подавая руки.
Мы подошли в тот самый момент, когда они двинулись прочь от дома. До сих пор я видел только очень смуглых людей, но эти двое были черными как смоль неграми. Один из них, скользнув взглядам по мне и Айману, сплюнул, смачно выругавшись. Смысл ругательства я не понял, но понял мой спутник и побледнел от гнева.
Негры прошли мимо и свернули на соседнюю улочку, я же, используя свой бедный словарный запас, попытался выведать, в чем дело и почему они угрожали. Понял немного: Бикмет должен денег за рыбалку или за рыбу. Только после пятой попытки Аймана все мне объяснить до меня дошло, что это обычные вымогатели, требующие денег за возможность промышлять рыбалкой. Также с трудом, после долгих объяснений, до меня довели информацию, что это очень крупная банда пиратов, часть которой не так давно пленил военный корабль.
Мы вернулись в комнату, где продолжили изучение языка.
Несколько последующих дней миновали без особых изменений в диете и распорядке. Вечером Айман ушел на рыбалку, так как в доме не было еды. Его возвращение ожидалось ночью или завтра утром. Меня он не взял, сославшись на мое неполное выздоровление. Сегодня я бродил по поселку, просто здороваясь и пытаясь улучшить разговорные навыки речи.
Не все встречные изъявляли желание проводить время за праздной болтовней — этих людей кормило море, а оно не любит лентяев. За мной увязались ребятишки, которые выкрикивали разные фразы, передразнивая меня. Так, сопровождаемый этой шустрой оравой, я вернулся к дому Аймана, сделав солидный круг по поселку.
Старые знакомые — негры в потертых кожаных жилетках — снова были здесь, но теперь они не угрожали, а действовали. Негр с бритой головой, сделав захват, удерживал старика за шею, второй, с коротким жестким ершиком волос, нанес удар кулаком в живот и размахнулся для второго, когда я перехватил его руку, преодолев двадцать метров за доли секунды.
Я лишь успел подумать, что у меня реактивная скорость, когда, схватив руку негра, заставил того обернуться. Довольная улыбка скользнула по его губам, и он, без размаха, с разворота выбросил вторую руку, целясь мне в подбородок. Мне показалось, что его кулак летит вечность. Еле заметным движением я отклонился, и негр, промахнувшись, провалился, встреченный коленом в живот. С выдохом он сложился и, как тряпичная кукла, рухнул на булыжную мостовую.
Лысый, отшвырнув от себя старика, одним движением выхватил револьвер и моментально спустил курок. Так это выглядело в его глазах. В моих глазах он зацепился барабаном о край кобуры, сделал несколько суетливых лишних движений, слишком высоко вскинул руку и повел ее вниз, ловя меня в мушку прицела. Я видел, как напрягся его палец, как пошло движение спускового крючка…