Они оценили все прелести земной цивилизации, покорившей звезды. Космические корабли, орбитальные крепости, атомное оружие. Они потратили не один год, чтобы заполучить эти прекрасные вещи. А потом началось.
Строительством новых кораблей ящеры не заморачивались. Для этого были предназначены человекообразные рабы на покоренных планетах.
Огнестрельное оружие они недолюбливали, предпочитали рукопашный бой. Поэтому на их кораблях было столько абордажных мостиков. А еще они очень любили кушать свежее мясо кислорододышащих теплокровных млекопитающих. Чем больше жертва сопротивлялась, тем вкуснее она была.
В каком-то смысле тарбозавры повторили подвиг маркоманнов — им удалось ненадолго сплотить против себя все галактические империи землян. Их флот был разбит в кровопролитной битве, захваченные планеты освобождены, а родной мир подвергнут атомной бомбардировке. Раздавались призывы к геноциду, но гуманисты опять взяли верх. На планете тарбозавров были уничтожены все следы машинной цивилизации. Всех (очень немногочисленных) пленных ящеров из других миров вернули домой. А на тарбостационарных орбитах повисли орбитальные крепости, призванные следить за тем, чтобы ящеры уже никогда не вернулись в космос. Первые годы гарнизоны были международными, но потом началась очередная война между Римом и Карфагеном. Поэтому охрану системы спихнули на вечно нейтральных ибарзелитов, чем они добросовестно и занимались последние пятьдесят лет.
Но и об этой войне сатрап Гераклий мог сказать: «Она еще не закончилась».
Ящеры построили слишком много кораблей и захватили слишком много планет. Не все удалось найти, уничтожить или освободить. Время от времени они давали о себе знать…
— Мы были пленниками на этом корабле, — сказал капитан Дамба («Ну и имечко!!!»). — Нам удалось восстать, перебить ящеров и захватить звездолет. В наши руки попали оринентиры их планет и тайных укрытий. И с тех пор мы скитаемся по галактике и уничтожаем этих чудовищ везде, где только встретим!
— Все это очень трогательно, — перебил его Аттилий, — но почему бы вам не обратиться к тому… хм… или другому правительству? К чему это свободное плавание?
— Мы не можем доверять ни одному из галактических правительств, — с печалью в голосе отвечал капитан «Непреклонного». — Они все в сговоре с тарбозаврами.
Аттилий посмотрел на него с сочувствием.
— Я понимаю, вы были в плену у этих существ, вам пришлось нелегко, столько всего увидеть и пережить…
— Я знал, что вы мне не поверите и примете за безумца, — грустно улыбнулся Дамба. — Так или иначе, трибун, нам нужен ваш корабль. Он увеличит нашу огневую мощь в…
— …два раза? — подхватил римлянин. — Полтора? Неужели в три?.. — в его голосе появилось сомнение. — Боюсь, я ничего не понимаю в четырехмерной математике и поэтому не смогу быть вам полезен…
— Боюсь, что мне придется настоять на своем.
У Аттилия появилось нехорошее предчувствие.
«Сейчас меня ударят по голове, и я потеряю сознание», — подумал он.
И ведь как угадал!!!
III. Punica Fides
В прежние времена планета скромно называлась Теренция, в честь первооткрывателя. Когда Римская Республика стала Универсальной, и на Теренцию переехало правительство, этот мир получил гордое имя Нова Рома. Прошло еще несколько веков, и его стали называть просто Римом. Что же касается того древнего города на Терре Матер, то он теперь был известен как Старый Рим.
В Центральном Океане планеты, чуть выше экватора, лежал остров под названием Италия. Остров Италия был в два раза больше оригинального полуострова. Его географический центр украшала шестимильная гора Везувий. Этот Везувий вулканом не был. Стекавшие с его склонов ручейки и водопады давали начало могучей реке, в дельте которой, на южном берегу Италии, раскинулся город сотен дворцов, парков и храмов, столица Универсальной Римской Республики, владычицы сотен миров и миллиардов разумных существ. А сегодня на вершине всего этого могущества и великолепия находился Публий Валерий Мезон, диктатор.
За него отказались проголосовать только пять или шесть человек. Тут же, не сходя с места, новоиспеченный диктатор приказал казнить упрямцев. И даже язык не дрогнул, когда он сопровождал приговор короткой, но прочувственной речью о необходимости тотального единства перед лицом врага. Никто и не подумал возражать. В конце концов, диктатор имел полное право, согласно всем законам и обычаям, казнить и весь остальной Сенат. Просто так, потому что он диктатор.
В любом случае, от Сената осталось немного. Почти все его члены были немедленно отправлены в действующую армию. Отрабатывать народное доверие. Некоторые уже никогда не вернутся в столицу. Кажется, война удалась.
Личный геликоптер диктатора приземлился прямо на Форуме, перед храмом Беллоны. Согласно обычаю, Военный Совет Республики должен был собираться в храме Марса, но Публий Валерий предпочитал именно эту богиню. До сих пор она приносила ему удачу.
Легионеры у входа в храм, облаченные в парадную форму (кольчуга и туника времен Первой Испанской войны), взяли оружие на караул. Диктатор поднялся по ступеням и вошел в святилище.
Все уже собрались. Легаты, проконсулы, императоры, высшие офицеры и лучшие полководцы Республики. Они сидели за большим круглым столом, но встали, едва завидев диктатора. Мезон даже не посмотрел в их сторону и направился к алтарю. Совершил приношение и прошептал короткую молитву, и только после этого повернулся к присутствующим.
— Приветствую вас, товарищи. Прошу всех садиться. — И тут же, без перехода. — Война затянулась. Я намерен покончить с ней в самое ближайшее время. Мы нанесем удар в самое сердце Космократии!
Над столом загорелся электронный глобус, объемная карта известной человечеству Галактики. Римские владения, слегка искаженный цилиндр, были помечены красным цветом. К небу примыкали бирюзовый македонский конус и желтая карфагенская клякса. Прочие империи были окрашены в нейтральный серый цвет.
— Мы соберем все наши корабли, — палец диктатора протыкал глобус и раздвигал звезды, — отсюда, отсюда и отсюда. А потом объединенный флот вторгнется прямо в столичную македонскую систему. Главное условие успеха — быстрота и внезапность. Мы должны атаковать, прежде чем греки что-нибудь заподозрят.
— Все флоты? — уточнил один из легатов. — И оставить Рим без защиты?
— Ну и что? — пожал плечами Мезон. — Македонцам и в голову не придет, что мы решимся на такое безумие. Они не решаются приблизиться к Риму. С самого начала войны здесь не появлялись даже сателлиты-разведчики. И даже если несколько македонских кораблей прорвутся к столице, что с того? Какой ущерб они способны нанести? Мне думается, сенат и римский народ без труда заплатят эту цену.
— Мы атакуем македонскую столицу, легко уничтожим их гвардию; возможно, уроним несколько снарядов на дворец самого Космократора… — начал другой военачальник.
— Верно, — кивнул диктатор.
— И что потом?
Впервые за все время пребывания на верховном посту Мезон растерялся. Подобного вопроса он не ожидал. Хотя именно от этого человека стоило ожидать неприятностей. В конце концов, он был старшим братом его жены.
— О чем ты говоришь, Квинтилий? — поинтересовался диктатор, покосившись на беспокойного родственника.
— Я говорю о тотальной войне. О полном уничтожении Космократии и Карфагена.
В храме наступила полная тишина.
— Да, господа, о полном уничтожении! — продолжил воодушевленный Квинтилий. — Мы воевали с ними еще во времена Филиппа и Сципиона, а ведь это было много тысяч лет назад. С тех пор, как наши державы перенеслись в космос, все стало еще скучнее. Кто-нибудь помнит, что послужило поводом к теперешней войне?
Никто не ответил, ибо не хотел лгать, а честный ответ был за пределами добра, зла и дурного вкуса.