Илона диву давалась, как хорошо сошлись ее бывшая соседка по комнате и ее бывший жених, будто две детальки одного артефакта. Айси управляла их маленькой семьей с изрядной ловкостью, не допуская ни унижения мужа, ни пренебрежения его желаниями. Лео будто не замечал ее власти. Господин Лангин считал себя весьма везучим человеком — его неожиданная жена так хорошо знает жизнь!
Имя госпожи Боскет в их доме не произносили. Семья Лангин намеревалась затеряться в Консатарге, большом городе в восточной части Риконбрии — достаточно далеко, чтобы сведениям из западного провинциального городка не придавали значения.
Наследство Диггингтона Айси отправила родителям, чтобы они, наконец, расплатились с долгами. Новоиспеченное семейство Лонгин вполне проживет на ренту, оставшуюся от отца Лео, и на деньги от продажи дома.
Пользуясь новым положением, Айси убедила Лео вернуться в университет, и теперь он штудировал учебники природознания, надеясь сдать экзамены за первый год и пойти сразу на второй. Илона удивилась его выбору, но Лео был уверен, что закончив все четыре курса, найдет работу в гимназии или хорошей городской школе. И тогда настанет черед Айси. Через два года на лекарском она получит малый диплом и сможет работать помощником в частной практике.
Выслушав ясный и завлекательный план жизни, Илона могла лишь по-хорошему позавидовать подруге. Найти понимающего мужа, который ради нее подался бы в Байроканд, оплатил бы и университет, и няню для ребенка — на такое чудо Илона и надеяться не смела. А представить рядом с собой покладистого молодого человека вроде Лео она не могла.
Жизнь вошла в ровную тихую колею и размеренно вела Илону с утра и до вечера. Первая половина дня посвящалась шитью пеленок и рубашек для ребенка — купив ткань вместо готовых вещей, Илона выгадала немало золотых. Во второй половине, когда начинало темнеть, она зажигала свечи и читала книги, на которые тратила сэкономленные деньги.
Приезд матушки несколько разбавил мерное течение времени. Илона не сообщала новости в письмах, чтобы матушка не кинулась в Шинтон раньше срока — спасать дочь из бандитского гнезда. Возмущение леди Горналон в конце концов сошло на нет, и она решила не торопить события.
На этот раз матушка собиралась прожить в Шинтоне по меньшей мере месяц и вознамерилась завести новые знакомства.
Госпожа Эббот немедленно завлекла госпожу Горнал на собрание Гвардии Нравственности. Матушка вернулась вне себя от ярости, о чем свидетельствовали слегка подрагивающие ресницы и чуть побледневшие щеки. Она попросила Люси подать отвар ромашки в маленькую гостиную наверху, и после второй чашки произнесла:
— Нет, я никак не могу согласиться, что самая большая беда городской школы — нескромность нарядов молодых учительниц. Обсуждение длины подола получилось в высшей степени недостойным. Пожалуй, я бы не хотела принимать у себя никого из этих дам. Впрочем, они не стоят упоминаний.
Потерпев фиаско в местной светской жизни, матушка оставила попытки завести знакомства. Если бы она представилась как леди Горналон, ее приняли бы в свой круг жительницы Золотой Рощи — кварталов немногочисленной местной аристократии и состоятельных шинтонцев. Но выдавать происхождение матушка не стала. Неровен час, найдутся общие знакомые, и в Брютоне узнают о ребенке раньше, чем нужно. Впрочем, матушка ничуть не сожалела об упущенной возможности — у нее были все основания полагать, что подобная «гвардия» существует и в Золотой Роще.
— В Шинтоне, дорогая, слишком мало занятий для женщин нашего круга, а не будучи занятым важным делом человек выдумывает неважное, считая важным именно его.
Сделав сие умозаключение, матушка села рядом с Илоной вышивать монограммы на белье для ребенка. О замужестве она больше не говорила.
Глава 2
То ли матушка забыла, что господин Фирц приезжал с тележкой квакиса, то ли предпочла сделать вид, что не узнала его, но «госпожа Горнал» с принятым по этикету дружелюбием познакомилась с господином Фирцем и ничем не показывала, что ее удивляет его присутствие на ужине. К креветкам она отнеслась с осторожностью, но увидев, как с ними расправляется Илона, решилась попробовать.
Разговор перешел на обсуждение съедобных морских существ. Матушка никогда не жила у моря и не знала подобного изобилия. Перед чаем Илона хотела было увести матушку наверх, но хозяйка дома запротестовала — приезд госпожи Горнал стоило отметить.
К концу первой чашки Илона спохватилась:
— Матушка, я едва не забыла. Помнишь, я писала тебе с просьбой разузнать про господина Тиккета? Эти сведения нужны господину Фирцу.
— Конечно, я рада помочь друзьям моей дочери. Люси, принеси шкатулку с комода, там письмо поверенного.
Фирц развернул лист, на котором было всего несколько строк:
— Так-так… Действительно, шесть лет назад господин Тиккет какое-то время преподавал природознание в одной из городских школ Брютона… Ни в каких скандалах не замечен… не вызывал нареканий… заслужил похвалу от попечительского комитета… воспроизводя самым подробным образом пройденные темы… Жена — милая молодая женщина… Увы, это всё.
— Матушка, ты же член попечительского совета. Может быть, ты помнишь господина Тиккета?
Но та покачала головой:
— В городе три дюжины школ. Мы навещаем по школе в неделю, обходя таким образом все школы по разу за год. Шесть лет назад… увы, не вспомнить. Господин Фирц, могу я полюбопытствовать, чем примечателен этот Тиккет? Надеюсь, не мошенник? — в голосе матушки Илона уловила легкое беспокойство, что означало: леди Горналон очень и очень волнуется.
— Надеюсь, что нет, — улыбнулся дядюшка Фирц.
Но матушку это не убедило, и дядюшка Фирц, чтобы успокоить «госпожу Горнал», принялся рассказывать историю появления Тиккета.
— Я уже и в тот город, где она померла, писал, в ту лечебницу, и ответ получил, что все так, была у них госпожа Тиккет, скончалась от гниения нутра. Так что, дорогие дамы, я все больше уверяюсь, — заключил он, — что с господином Тиккетом все в порядке, а бедный господин Хелимет волнуется зря. Жаль, конечно, госпожу Хелимет, так рано умерла! Но прожила эти годы хорошо, на свадебном портрете платье у нее богатое, с кружевами, много-много кружева, и тут, — Фирц провел рукой по груди, будто рисуя треугольник, — и тут, — быстрым движением пальцев он обозначил множество кружева на запястьях. — Очень богатое платье. Как жаль, как жаль, всего-то девять лет прожили. Почти сразу, как она убежала, встретились.
— Манжеты с кружевными воланами, говорите… и треугольное декольте? — оживилась матушка.
— Что-что?
Дядюшка Фирц оказался несведущ в дамских премудростях, и после объяснений матушки подтвердил, что на портрете был треугольный вырез с кружевом и много пышного кружева на рукавах. Больше ничего он рассказать про платье не мог, только бестолково размахивал руками.
— Господин Фирц, а как бы посмотреть на этот портрет? — проявила матушка неожиданный интерес.
— Не смею отказать прекрасной госпоже, — картинно раскланялся Фирц, — и попробую выпросить портрет у господина Хелимета на денек. Скажет зятю, мол, рамку в починку отдал.
Через три дня, когда Илона уже и не вспоминала про несчастного господина Хелимета с его семейными неурядицами, дядюшка Фирц снова явился на ужин, и на этот раз, кроме квакиса и пряного филе лосося, он принес с собой плоский сверток.
— Господин Фирц, такая метель, подумать только! — суетилась вокруг госпожа Эббот. — Я так рада, что вы смогли добраться до нас сквозь непогоду! Пожалуйте к столу, уж похлебка нашей Люси вас отогреет! Я, признаться, противилась, где же это видано, в приличных домах рыбацкую похлебку подавать, но Люси убедила меня, что это только название, а готовится она совсем не из того, что рыбаки варят. Ах, господин Фирц, такой аромат! Садитесь же поскорей.
Снег с дождем хлестали по окну с таким усердием, будто вознамерились присоединиться к компании в доме госпожи Эббот. Ветер яростно завывал в щелях, и Люси не сразу расслышала звук колокольчика, а когда вернулась в столовую, доложила, что пришла мэтресса Скотт, мокрая и продрогшая. Ее, разумеется, немедленно провели к столу и познакомили с матушкой.