Они перестают обозначать дни, выпадают из жизни, и всё затихает. Серёжа чувствует только вакуум на месте сердца. Аня чувствует только нежелание существовать в мире, в котором нет её семьи.
Переезд им ничем не помог.
========== » 4 ==========
В Интернете, оказывается, полно всего. Серёжа и раньше это знал, естественно, но впервые задумывается всерьёз над тем, сколько возможностей открывается, если ты просто внимательно относишься к фильтрации поступающих данных. В самом запутанном бреде отыскиваются крупицы чего-то важного и серьёзного, того, что можно сохранить, запомнить, использовать. Случайно замеченные коды потом используются весьма удачно. Память это позволяет, а то, что не умещается, Серёжа отправляет в архив, переносит к себе и откладывает до востребованности.
Он учится управляться со всевозможными программами, позволяющими манипулировать кодами. Учится шифрованию. Учится фотошопу. Учится строить алгоритмы гораздо сложнее, чем проходил в школе или на первом курсе института. Он умудряется взломать какой-то сайт, пробежаться по его данным совершенно незамеченный, а затем уйти так же незаметно — лишь потом они это обнаруживают. Ему хватает навыка и таланта скрыть свой адрес, его не находят. Не вычисляют. Он почти думает о том, чтобы стать хакером.
Теперь на его плечах лежит ответственность за сестру. Ане всего тринадцать, она мала и неопытна, её нужно ставить на ноги. Теперь родителей нет, и это долг Серёжи. Он должен её вырастить. У неё больше никого нет, как нет никого и у него. Серёжа не привык к этому грузу, и ему больно почти до физического; тяжесть сковывает, он опасается, что любой его шаг отразится на сестре — а она смотрит доверчиво и похожа на бездушную куклу, разучившуюся улыбаться. Она двигается, но больше на автопилоте. Серёжа закрывает глаза — они часто болят в последнее время.
Врач выписывает очки. Зрение падает слишком быстро.
На улицу он выходит всё реже, не желая попусту тратить время. Он ходит за покупками, Аня сидит дома. Когда он возвращается, вскакивает и выбегает в коридор, и каждый раз в ней гаснет надежда. Аня не хочет верить в то, что случившееся реально. Она замыкается в циклической апатии и отгораживается от мира всеми ей доступными барьерами. Она отрешается от всего, чтобы ничего не ощущать, чтобы не знать, что всё на самом деле кончено. Что мамы и папы больше нет. Она ещё просыпается в слезах и с остывающим на губах криком, но с каждым разом её взгляд всё больше пустеет.
Аня — тоже вакуум.
Серёжа погружается в сеть и разбирает её запутанные хитросплетения. Клубки данных выстраиваются в ровные строчки. Серёжа фильтрует всё, что находит, и разносит по архивам собственного опыта, разводит коды на нужные и временные, превосходит сам себя. За стёклами очков его глаза совсем тусклые. В краткие мгновения, проводимые на улице, он чувствует головокружение и неистовое желание отгородиться — но нельзя. У него остаётся сестра. Он должен держаться. Ради неё. Это всё, из-за чего он до сих пор жив.
Аня наблюдает за ним — пока больше ничего не делает. Она смотрит на его худую спину в растянутой футболке, когда брат сидит за компьютером, перебирая ряды чисел и букв, хмурясь, пробуя заново. Она смотрит на него, а потом думает: серый. Он совершенно серый. Он похож на тень осеннего дня, когда на улице сухо, нет ни дождя, ни ветра — только зыбкий ломкий воздух, пустой и стеклянный, в нём лишь пыль оседает. Серость кромешная и потерянная. Брат выжигает из себя краски постоянной заботой о единственном, что ещё считает важным.
Если бы людей можно было описать красками, если бы людей можно было разложить на оттенки, на гамму, на палитру, на чистый спектр — она бы назвала брата серым. Аня смотрит на него, свернувшись, и ей впервые становится холодно. И впервые за долгое время в ней просыпается робкая, растерянная мысль: «Но ведь люди такими не должны быть».
Тогда ей кажется, что серый в основе его смешивается с чем-то неярко-оранжевым, тускло-апельсиновым, но она моргает, наваждение рушится, и Аня отворачивается.
Для неё цвета давно уже не существуют.
========== » 5 ==========
В какой-то момент она думает, что это уже чересчур. Мысль вырывает её из очередного кошмара, и она не успевает и вскрикнуть, когда видит над собой знакомый потолок и светлые стены своей спальни. Думает, что мебель здесь слишком простая. Может, стоит украсить. Вздрагивает и приходит в себя.
Серёжа с утра ушёл, а она бродит по квартире, словно очнувшаяся после комы неприкаянная душа. Смотрит. Она не замечала, что здесь так удобно расположены помещения. У дверей ручки чуть поскрипывают. Зеркало в прихожей не чищено. Окна грязные. В холодильнике какая-то еда, но брат не учился готовить, там совсем простое. Аня мотает головой, как будто у неё в ушах вода. Тело звенит, она дрожит, но идёт обратно к себе, одевается, берёт впервые ключи от квартиры, запирает за собой дверь и шагает в ближайший магазин. Закупается продуктами, возвращается. Тянется за кухонным ножом и берёт его растерянно: а что она делать-то собралась?
Она впервые смотрит на календарь и ужасается. Она столько времени провела в полной отстранённости, замкнувшись, закрывшись, сломавшись… Жар приливает к щекам. Если бы не брат, она бы завяла, как и мамины цветы. Ох. Родителей… их ведь больше нет. Аня вздрагивает, кусает себя за запястье, чтобы не завыть, но всё равно воет, падает на колени — впервые плачет о том, что полностью понимает. Она рыдает и бьётся в истерике, а потом накатившая паника отступает.
Что же она натворила? Что же она творит? Она бросила его! Она бросила брата в тот момент, когда он по-настоящему в ней нуждался! Просто оставила одного разбираться со всеми трудностями, исчезла, когда была необходима, когда они должны были держаться вместе — она просто, просто…
Думала только о себе.
Аня задыхается. Бросается в прихожую, когда слышит поворачивающийся в замке ключ. Серёжа заходит — в куртке, на улице уже холодно, сильно похудевший всего за пару недель её забвения — растерянным взглядом обводит прихожую.
— Супом пахнет… — успевает заметить он, прежде чем Аня врезается ему в живот, не сдерживая новых рыданий.
— Прости, прости, прости меня!
Она себе этого никогда не простит. Но Серёжа изумлённо гладит её по голове, обнимает, наклоняясь, и она чувствует, словно он улыбнулся, по-настоящему улыбнулся — с тех пор, как всё произошло, он улыбается вновь, и от этого плач становится только громче, чувство вины — ярче. Аня сгорает со стыда и от ненависти к своей слабости, но вжимается в брата и повторяет себе опять и опять, что больше такого не допустит. Она будет сильнее. Она будет держаться. Она отдаст всё, что нужно, если этого хватит, чтобы искупить её грех.
Аня будет заниматься домашними делами. Будет учиться. Будет вести себя так, чтобы больше ему не приходилось тащить этот груз одному. Она будет ему опорой и другом. Она будет ему сестрой. Она теперь просто обязана, ведь они — всё, что есть друг у друга. Аня молит о прощении, но уже знает, что ей делать. И потому путь неожиданно становится светлее.
Даже если потерю пережить невозможно, они хотя бы постараются. И — она теперь уверена — она сделает всё, чтобы у брата это получилось.