Насчёт себя она давно уже не питает никаких надежд.
========== » 6 ==========
Аня Зверева возвращается в школу. Она не знает, как себя вести теперь, не знает, что отвечать на вопросы, и не знает, как теперь обращаться к людям самой. Две недели она бродила выпитой тенью, и вновь оказываться в обществе, ещё и обществе любопытном — там ведь сплошь подростки… Но Аня смотрит на брата и понимает: ни за что. Ей уже нельзя отступать. Она не имеет права.
Аня улыбается Серёже и говорит, что со всем справится. Пусть и многое упустила, она наверстает.
— Верно, — растерянно отзывается брат, гладя её по голове, — ты же умная девочка.
Она не смеет отрицать.
В школе её сразу обступает круговорот пестроты. Сперва она пугается ужасно, отшатывается — всё настолько яркое и разнообразное, что не сразу удаётся сфокусироваться. Она теребит краешек юбки и неверяще смотрит на людей, часто моргает: очертания смазываются, и она хмурится, пытаясь восстановить цельную картину. Постепенно всё приходит в норму, и она чуть более спокойная заходит в класс.
Они воспитанные, не обступают, но их косые взгляды колют, как маленькие иголочки. Любопытство. Тревога. Задумчивость. Каждое можно назвать отдельно, но она путается только больше. Смущённо опускает глаза. Под взорами всех собравшихся чувствует себя крайне неуютно и надеется, что это скорее закончится; закрывая глаза, она вспоминает вещи, которые вспоминать не хочется, и только шире их распахивает. А ещё здесь о ней беспокоятся. Подружки мнутся, неспособные выразить сочувствие, и она смотрит на них задумчиво и старается понять, как теперь действовать, чтобы выражаться правильно. Чтобы никто не понял, что на самом деле у неё дыра в груди. Чтобы они думали, что всё хорошо.
Ане нужно быть такой, чтобы никого больше не беспокоить. Она не хочет впредь показывать людям слабость. Ради брата она должна быть сильной, но сила невозможна в горести. Ане хватает времени, чтобы подумать об этом, она расставляет приоритеты, с первого места смещая себя. Она уже не тот избалованный ребёнок, каким она была до смерти родителей. Она теперь в ответе не только за себя.
Аня смотрит на подружек, а затем им улыбается. Складывает губки, изгибает их уголки. В её личике — всё ещё мягком, хоть и выпитом депрессией — нет ни намёка на лживость. Внутри что-то ломко и тонко хрустит, рушась осколками, и Аня одёргивает себя: ну уж нет. Она больше не допустит иного. Она сама так выбирает. Аня улыбается, окружающим становится легче — она почти уверена, что в этот момент может настроиться и понять их чувства.
Людям всё равно, какое у тебя горе. Они вынуждены переживать его с тобой, раз к тебе приближаются, но на самом деле им наплевать. Проще признать, что у другого всё хорошо, чем озадачиваться поисками причин, волновать самого себя, бороться. Если видишь, что он в порядке — значит, он в порядке. Меньше нагрузки. Люди вокруг могут передохнуть; им своих проблем хватает, чтобы ещё и с чужими возиться? Ане кажется, что опора под ней становится совсем шаткой, и она утыкается взглядом в тетрадь. Им плевать на неё. Им нужно лишь их спокойствие.
Что ж, они его получат. Ане впервые приходится притворяться, но она столь цепко следит за любой ответной реакцией, что быстро налаживает контакт. Ей кажется, словно контрастность окружающего мира отступает на второй план — немного напоминает галлюцинацию. Аня думает о том, что этот мир ей вообще не сдался. И решает, что люди ей куда важнее.
— Спасибо за беспокойство, — говорит она, поддерживая мягкую улыбку, — но я в порядке.
Она действительно выглядит лучше, чем была ещё пару дней назад.
Часть внутри неё так и кричит: «Остановись!». Эта часть умоляет её не поддаваться безрассудным идеям. Не позволять себе отбрасывать всяческую открытость, которой она доселе славилась. Аня наступает на горло собственному восприятию и утверждает, что отлично держится, хотя дышит вакуумом и смотрит в пустоту. Никаких отныне слабостей. Никакого эгоизма. Она больше… не повторит ту ошибку.
Аня улыбается и медленно умирает внутри.
Эти люди помнят её другой, и девочка много размышляет, шагая до дома. По дороге покупает продукты. Она больше не будет обузой брату. Она станет для него опорой. Она станет для него тем, кем должна была быть — и во сто крат сильнее, потому что момент, когда серел он, она упустила.
— Серёж, — зовёт она, входя. Он показывается в коридоре, и она сглатывает сухость. — Я хочу сменить школу.
Это будет первым шагом.
========== » 7 ==========
А Серёжино состояние постепенно выравнивается.
Без необходимости выходить на улицу (теперь продукты покупает Аня) он может больше времени тратить на работу. Он погружается в коды с головой, его навыки растут несколько пугающими скачками — он бы обратил на это внимание, будь ему до этого дело. Однако уже не важно; всё теряет смысл, а Серёжа проводит часы за экраном и клавиатурой и чуть ли не в симбиоз с ними сливается. Его пальцы летают над клавишами, как будто он волшебник, скорость чтения поражает — взгляд его порой размывается, но он привыкает. Серёжа быстро осваивается в любой среде Интернета, мастерски чистит от хлама важные крупицы, отделяет гречку от шелухи и постепенно всё больше теряет.
Он не видит этого. Всё, что он видит — это лицо сестрёнки, которую должен и хочет защитить, и ряды символов, обозначающих отныне его жизнь. Он взламывает несколько сайтов за большие деньги, но распоряжается ими экономно. Затем однажды вспоминает, оглядывается. Аня сидит на диване, под светом торшера читая учебник — нагоняет упущенное. Отросшие волнистые волосы заколоты на затылке. Она всё ещё невысокая и хрупкая, похожа на легкокрылую милую бабочку — если он оступится… Если его поймают, её тоже не пощадят. Так Серёжа с хакерством завязывает.
Однако не слишком много теряет от этого отказа. Довольно быстро удаётся находить другую работу: если знаешь, как искать, то непременно отыщешь. Тэги и поисковые запросы — это слишком муторно. Серёжа действует напрямик, в бесчисленных архивах вылавливая то, что ему нужно. Заказы на обработку данных, создание сайтов, редактирование статей, проектов, баннеров — Серёжа берётся за всё. Это не сложно и не отнимает много времени, когда все часы проводишь дома.
Аня больше не похожа на куклу. Она быстро устаёт, первое время много волнуется, но затем всё выравнивается. Она неожиданно приходит в себя, начинает улыбаться смелее. Она не кричит по ночам, хотя периодически ещё приходит к брату ночевать. Иногда он сам лежит головой у неё на коленях; Аня перебирает его волосы и говорит, что всё будет хорошо. Они обязательно выдержат. Они вместе.
Его мастерство растёт почти по часам. Однажды Аня в испуге отшатывается от его протянутой руки, но вертит головой и говорит, что показалось. Серёжа забывает про этот случай, не придавая ему значения; уже несколько дней его беспокоит кое-что очень важное. Он упустил что-то. Крохотный обрывок. Возможно, в чьей-то переписке, потому что их Серёжа отсеивал сразу и не просматривал — но какой-то уголок зацепил, а теперь ниточку потерял и не мог вновь подобрать. Слишком здесь много переплетений. Серёжа сердится и старается вновь и вновь.
— Да поддавайся же ты! — в сердцах восклицает он одним утром, ударяя по столу рядом с клавиатурой, очки его не скрывают бешеный блеск в глазах. — Чтоб вас… Я всё равно узнаю!