Славка просил:
- Дайте поесть побольше.
Но много поесть ему сразу не давали.
В тот же день полетели телеграммы и телефонные сообщения - в Аэрофлот, в лесхозы и по всему городу Валдаю:
«Мальчик нашелся!»
49
Назавтра мы втроем - Слава, его мама и я - уезжали из Валдая. Нас провожали Кира Матвеевна, Галочка и Юра Федотов. Кира Матвеевна принесла нам в дорогу пакет, который с одной стороны чуть лоснился промасленной бумагой.
- Что там? - спросил Славик. - Зачем?
- Ой, Славик, какой же ты, - с укором сказала Галочка. - Вечно не слушаешься. Бери! В дороге обязательно проголодаешься. Ты же три дня совсем не ел.
- Да он сегодня завтракал за троих, - вставила Нина Васильевна.
Тут неожиданно вмешалась в разговор Кира Матвеевна:
- Бери, Славик. Там есть пирожок с луком и картошкой. Ты такого вкусного, наверное, и не ел никогда. Это жена мельника прислала. Я была у нее вчера, когда тебя искали.
- Жена мельника? - Славка задумался. - А Мишка…
- Ну что - Мишка? Жив-здоров твой буян. С Машкой по сараю бегает, кувыркается. А рычит теперь так, что за километр слышно.
- Кира Матвеевна, а ему хорошо там, на мельнице? Его не обижают?
- Кто же его обидит! Лишь бы он сам кого-нибудь не обидел. Теперь с ним шутки плохи. Медведь. Можно сказать - взрослый. Ну, чего насупился? Ты же мальчик, мужчина.
- Ой, какой же ты, Славик, - сказала Галочка. - Думаешь, я по Машке не скучаю. Еще как!
- Да, скучаешь! - Слава говорил теперь запинаясь, будто прихлебывая горячий чай. - Вы все тут остаетесь, совсем близко от мельницы, а я в Москву уезжаю.
- Ну и что, что тут, - вставил Юра. - А все равно мы их навещать не будем. Нельзя уже с ними играть. Понял?
- Поехали! - Слава взял пакет с пирогами и быстро зашагал к воротам.
Вот машина поднялась на гору, урча, точно медвежонок. Теперь перед нами был широкий и прямой путь на Москву.
Мы проезжали райком. В доме на горе все окна были раскрыты. В одном из окон я увидел Якова Павловича, который разговаривал со стариком, тем, что приносил ему бракованные грабли.
Мне захотелось на прощанье погудеть Федотову. Но я не сделал этого. Час назад мы попрощались с ним дома.
Вот уже и каменный медведь остался позади. Пролетают мимо сосны, ели, километровые столбики и телеграфные столбы. Дорога стремительно бежит под колеса.
50
А все- таки Слава добился своего -увиделся напоследок с Мишкой. Вышло все это, казалось бы, случайно, но я думаю, что, не подвернись случай, Слава так или иначе все равно не отстал бы и повидался бы со своим любимцем.
А началось все с колеса. Едем, и чувствую - заносит машину. Затормозил, вышел - смотрю, заднее колесо чуть приспущено. Достал насос, начал качать. Ну и Слава тут же - возле вертится:
- Дайте я помогу. Дайте разок качнуть. Ну разочек, только один разок.
- Отстань, - говорит Нина Васильевна. - Ты же мешаешь работать. Пойди вон цветов нарви.
- А, - махнул рукой Слава. Он, видимо, не был любителем цветов.
В это время резко скрипнули тормоза, рядом с нами остановилась грузовая машина, и я услышал:
- Засели, значит. Загораете!
Это был Тихон Ильич. Он высунулся из кабины и протянул руку к Славе:
- Этот?
- Тот самый, - сказал я.
- Так, значит, и не повидался с приятелем? - спросил Тихон Ильич.
Слава молчал. Он насупился и смотрел себе под ноги так, будто его обидели.
Но это была не обида. Я уже второй день стал замечать, что Слава стыдится своего побега к Мишке и казнит себя за то, что за этим последовало. И каждое напоминание об этой истории больно ранит его.
Я уже подкачал колесо и прятал в багажник насос. Слава о чем-то говорил со сторожем подсобного, но слов я не слышал - громыхал инструментом. Когда же я захлопнул багажник и обошел машину, Слава бросился ко мне, да так, что чуть было не сшиб меня с ног.
- Он едет к Мишке!
- Кто - он? - спросил я.
- Этот дядя на грузовике. Поехали - это совсем близко. Вот поворот. Ну я прошу. Пожалуйста.
Тихон Ильич молчал. Но все его лицо - широкое, доброе - и глаза, казалось, говорили: «Не отказывайте парню. Уж очень ему хочется увидеть своего косолапого друга».
Я было уже согласился, но вспомнил, что с нами ведь Нина Васильевна и последнее слово остается за ней. Это последнее слово она сказала не сразу. Однако в конце концов сдалась. Очень уж жалостливо упрашивал ее Слава.
И мы поехали: Тихон Ильич впереди на грузовике, а мы за ним следом.
Лесная дорога вывела нас к низине около речушки, перегороженной плотиной. Здесь не было никаких признаков человеческого жилья, кроме побуревшей от времени водяной мельницы.