Деккерет почувствовал, что весь покрылся потом.
— Как бы там ни было, Старший управляющий, я обязан побывать на пастбищах.
— Вы не узнаете ничего больше того, что я вам сейчас сказала.
— Я бы не хотел показаться непочтительным, но в моем поручении особо подчеркнуто: лично проверить все.
— Поездка на пастбища,— заметила Колатор Ласгия,— доставит много хлопот, не говоря уже о физических неудобствах и опасностях. На вашем месте я осталась бы в Толигае, пользовалась удовольствиями, которые тут имеются, и занималась личными делами, что привели вас на Сувраель, а по прошествии времени проконсультировалась бы в нашем представительстве и написала отчет об инспекции, после чего вернулась в Кантор.
В голове Деккерета мгновенно расцвели подозрения. Филиал представительства, в котором служила Колатор Ласгия, не всегда сотрудничал со службой Венценосца; к тому же она довольно прозрачно намекнула на что-то, происходящее в Сувраеле. И хотя поручение было всего лишь предлогом для поездки Деккерета, он все-таки хотел в дальнейшем продвигаться по службе, а если позволить Старшему управляющему Понтифика легко себя надуть, это могло испортить ему репутацию. Теперь он пожалел, что согласился испить вина, но, скрывая смущение, сделал несколько учтивых глотков и сказал:
— Честь не позволяет мне воспользоваться вашим советом.
— Сколько вам лет, Инитэйт?
— Я родился на двадцатый год царствования Властителя Конфалума.
— Тогда понятно, что ваше чувство чести все еще обострено. Пойдемте, взгляните на карты.— Она резко встала и оказалась выше, чем он ожидал, почти его роста. Черные и густые завитки волос источали тонкий аромат, пробивавшийся даже сквозь сильный запах вина. Коснулась стены, и карта Сувраеля в бриллиантовой оправе появилась перед глазами.
— Вот Толигай,— она постучала по северо-западному углу континента.— Выпас скота здесь.— Указала на ленту, которая начиналась в шести-семи милях от берега и грубым кольцом огибала пустыню в сердце Сувраеля.— Из Толигая к пастбищам ведут три дороги. Вот одна из них. В данное время разрушена песчаными бурями и безопасно двигаться по ней невозможно. Вот это — вторая. Здесь у нас кое-какие затруднения с Меняющими Форму бандитами, и она так же закрыта для путников. Третья здесь, у Кавагского Прохода, но этой дорогой не пользуются давно, и рука пустыни начинает вторгаться сюда, Ну вот, теперь вы видите сами.
Деккерет произнес как можно мягче:
— Но если все дороги между выпасами и основным портом Сувраеля разрушены, действительно ли недостаток пастбищ — подлинная причина прекращения поставок скота?
Женщина засмеялась:
— Есть ведь и другие порты, откуда корабли вывозят продукцию в подобных ситуациях.
— Следовательно, если я попаду в такой порт, то оттуда смогу добраться до пастбищ?
Она вновь постучала по карте.
— В прошлом году центром экспорта скота стал порт Нати-Корвин. Но он расположен на востоке, Альханроельское побережье, в шести тысячах миль отсюда.
— Шесть тысяч…
— И торговых связей между Нати-Корвином и Толигаем почти нет. В среднем раз в год корабль ходит из одного города в другой. А с наземными путями дела обстоят еще хуже, чем с дорогами до выпасов: от Толигая пришлось бы добираться до Кэгиза,— она показала городок, отстоящий от Толигая на пару тысяч миль,— а дальше кто знает? Континент наш негусто заселен.
— Получается, что возможности добраться до Нати-Корвина нет? — заключил Деккерет с удивлением.
— Почему же? Одна есть. Нужно лишь сесть на корабль до Стойона в Альханроеле, а уж оттуда плыть до Нати-Корвина. Это займет не больше года. К тому времени, когда вы снова доберетесь до Сувраеля, неувязки, которые вы прибыли расследовать, скорее всего прекратятся. Еще вина, Инитэйт?
Он с трудом заставил себя взять фляжку. Услышанное поразило его. Еще один страшный вояж через Внутреннее Море?! Вновь проделать все это? Весь этот обратный путь до родного Альханроеля только за тем, чтобы в третий раз перебраться через воду уже к противоположной оконечности Сувраеля, и после, возможно, узнать, что дороги в глубь страны тем временем и там закрылись… нет, нет! Искупление не заходило так далеко. Лучше уж вообще не заниматься этим делом, чем подвергать себя такой нелепости.