– Вы снились мне, – вдруг признался он. – Последние несколько дней я постоянно видел вас. Дайте мне вашу руку. – Через мгновение пальцы его левой руки переплелись с ее пальцами.
– Я должна была найти вас, – сказала Валентина, – я не могла оставаться в Чартаце, не зная, что с вами.
– Я не могу в это поверить, – прошептал он. – Трудно поверить в то, что женщина способна совершить такой сумасшедший поступок. Вас могли убить – я мог быть мертвым. Посмотрите на меня, Валентина.
Она подняла голову, их глаза встретились; ее глаза были полны слез.
– Вы ничем не обязаны мне, – сказала она, – я приехала потому, что люблю вас. Я говорила вам это накануне вашего отъезда. Я никогда не переставала любить вас. Вы живы, мой дорогой, я увезу вас в Польшу. Но это не означает, что вы должны испытывать ко мне какие-нибудь чувства.
– А благодарность?
– И даже благодарность.
Он ничего не сказал в ответ, а лишь посмотрел на их переплетенные пальцы.
– После Москвы со мной шел один офицер. Я рассказал ему о вас, Валентина; у него были жена и любовница, и лишь пол-лица. Он не хотел возвращаться к ним, потому что уже не был тем мужчиной. Позже его убили рядом со мной. Я потерял правую руку, в груди у меня дыра. Я тоже больше не мужчина.
– Не говори так, – попросила она. – Даже если бы ты был на костылях и слепой, мне было бы все равно.
– Дюкло, – вдруг спросил он, – где Дюкло? Он спас мне жизнь. – Его глаза расширились от нетерпения.
Де Ламбаль предупредил Валентину, что ей не следует лгать.
– Он умер, – мягко ответила она, не было необходимости объяснять ему, как он умер.
– Бедняга. Он был очень добр ко мне, а я не переставая ругал его, я хотел лечь и умереть, а он не позволил мне. Боже, как я устал. – Он откинулся назад и закрыл глаза; казалось, он забыл о ней, но когда она хотела отнять руку, он не отпустил ее. Часом позже в комнату вошла Александра и посмотрела на него.
– Теперь он будет, жить, – сказала она. – Но ты вряд ли выживешь, если не пойдешь спать.
– Если я уберу руку, то разбужу его, – отозвалась Валентина. – Он узнал меня, он разговаривал вполне разумно. Ах, Александра, сколько он перенес.
– Ты уже три дня оплакиваешь его раны, – рассердилась Александра. – Теперь я запрещаю тебе это. Ты нашла его и спасла ему жизнь. Иди спи!
Валентина осторожно высвободила руку, обняла сестру.
– Это все благодаря тебе, Александра. Тебе, и Полю.
– Глупости, – возразила Александра. – Еще только начало, от нас до Вильно триста миль.
– Теперь мы доберемся, я знаю. Теперь с ним ничего не случится. – Она посмотрела на кровать. – Он чувствует себя калекой, Сандра. Он рассказал мне о друге, который не хотел возвращаться к семье. Его убили, мне кажется, он сам хотел этого. Я должна заставить его захотеть жить! Я должна помочь ему!
– Ему поможет время, – заметила сестра. – Давай сначала выберемся из России.
Она уложила сестру и пошла к Де Ламбалю. Его в доме не было, темнело, и Александра уснула в кресле перед камином. Вернувшись, он нагнулся и поцеловал ее. Она тотчас же проснулась, и они обнялись.
– Где ты был? – спросила она его. – Может быть, ты сначала хочешь поесть? – Он опять поцеловал ее.
– Нет, позже. Перестань разговаривать, женщина, и сиди спокойно.
Наверху проснулся Де Шавель, он не увидел Валентину и выругался, что ее там нет. Его реакция была такой ужасной, что он сам испугался за последствия. Он зависел от нее и злился, что она оставила его одного. Он сидел на краю кровати, когда она вошла и подбежала к нему.
– Вам нельзя вставать! Почему вы не позвали меня?
– Вы не служанка, – зло произнес он. Валентина отступила от него на шаг, и он заметил боль на ее лице, ему стало стыдно.
– Простите меня, Валентина, – быстро сказал он. – Я неблагодарное животное. Я не хотел обидеть вас.
– Я не виню вас, – ответила она, – я все понимаю.
– Да? – Он посмотрел на нее, нахмурившись. – Вы знаете, что такое быть должным и не иметь возможности дать ничего взамен?
– Вы можете дать мне все. Лишь позвольте любить вас и заботиться о вас. – Она встала перед ним на колени и закрыла лицо руками. Валентина не хотела плакать, но слезы сами струились, она не могла сдержать их. Она почувствовала, как он нежно дотронулся до ее волос, до ее лица.
– Никогда не верил, что существуют такие женщины, как вы. Никогда не думал, что может быть такая любовь. Не плачьте, я не стою ваших слёз.
Она подняла лицо.
– Вы стоите всей моей жизни; когда я думала, что вы убиты, мне не хотелось жить. Я не прошу вас любить меня, я прошу вас позволить мне любить. Этого достаточно для моего счастья
– Вы так красивы, – сказал он, – и так молоды. Вы не предназначены для калеки, который даже не может вас обнять.
– Попробуйте, – прошептала она, – попробуйте.
Она обняла его за шею и поцеловала в губы, он чувствовал, как она дрожит, и в нем проснулось желание.
Это желание никогда не покидало его, но приходило к нему во сне. Любовь, которая началась в доме Мюрата, потом получила продолжение в Чартаце, расцвела в этом ветхом доме в Орше. Удовлетворение было таким полным, что они так и уснули, не размыкая объятий. Он проснулся первым и разбудил ее поцелуем.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
Он наклонился и снова поцеловал ее, но без страсти, поцелуй был теплым и нежным, она ответила ему так же.
– Я однажды сказал, что не люблю тебя, Валентина, ты помнишь?
– Помню.
– Моя дорогая, я тогда лгал.
Глава 9
Двадцать второго ноября Великая Армия покинула Оршу. Император получил известие, что русские захватили его обоз с провиантом у Минска. Отступление было отрезано, мост через Березину на Борисов атакован и почти полностью разрушен. Перед французами простиралась ледяная река, преграждая путь в Польшу, из Борисова угрожал Чичагов, а Кутузов и его силы напирали сзади. Наполеон приказал сжечь бумаги и приготовить оружие, чтобы либо победить, либо погибнуть в битве. Сорок тысяч человек без лошадей и оружия начали последнюю стадию самого страшного отступления в истории войн.