Он пару минут смазывал на треть выдвинутые боковины ящика, задвигал обратно и снова выдвигал, пока тот не заскользил, как по маслу.
Баба Яга даже прицокнула.
— Ишь. А руки-то из того места растут.
Валериан смутился. А старуха достала из ящика волшебное блюдце, поводила по нему яблочком.
— Теперь — внимание на экран! — скомандовала она.
Валериан снял очки. Яга только сейчас заметила, что левый глаз у него сильно косил. Подслеповато щурясь, он уставился на мелькающие картинки, которые Яга смахивала одну за другой.
— Так, детство твое меня не интересует, — сказала она, — а здесь начинается самое интересное. Вот он ты, Валериан. Человек вроде неплохой. Ученый. Даже увлеченный, что в наши времена большая редкость. И при первом же испытании чуть руки на себя не наложил. Потом передумал и полбутылки водки выдул. Это был первый крючок с наживкой, который тебе нечисть подбросила, и ты его послушно проглотил.
Валериан увидел себя в тот день, когда завернули его диссертацию, потому что их университет лишился господдержки. Мечта, цель его жизни оказалась никому не нужна. Да и сам он оказался никому не нужен.
Сперва пытался что-то делать: продавал носки. «Выгодное предложение: три пары по цене одной!» А на выручку покупал водку, с каждым днем опускаясь ниже и ниже.
Валериан потупился.
— Смотрим дальше, — сказала Баба Яга, — От тебя жена ушла. И сына с собой забрала.
— И правильно сделала, — шмыгнул носом Валериан, — Какой из меня муж? И сыну такой пример ни к чему.
— А квартиру зачем им оставил? — сверлила она глазами Валериана.
— Да как же женщину с ребенком на улицу выставить? — он хлопал глазами.
— А то, что сын твой припеваючи живет и ни разу не вспомнил об отце! Это как?! — Яга ткнула пальцем в следующую картинку, — А то, что ты сам без крыши над головой остался! В подвале живешь, ешь через день! Это как?!
— Довольно, прошу вас, — голос Валериана дрожал, — Я все это заслужил. И так знаю, что я конченный человек, ничтожество.
— Дурак, — резко сказала Баба Яга и сунула волшебное блюдце в ящик, — Ничего ты не понял. Этим бы я тебя попрекать не стала. Нам, нечисти, чем хуже, тем лучше. Ты лучше сюда глянь, — она несильно толкнула ящик, и тот легко скользнул на место, — Руки у тебя золотые, — сказала хозяйка.
— Да этот секрет у нас любой мужик знает, — начал оправдываться Валериан.
— Может и каждый. Да не каждый бы помог одинокой женщине, — возразила Яга, — Сердце у тебя, — она пожевала губами, подыскивая правильное слово, — доброе. А мы к такому непривычные. Меня, вон, по батюшке кличешь. М-даа, — старуха почесала в затылке, — что же мне с тобой, дураком, делать?
Отпустить?! — в толстых стеклах очков Валериана блеснул огонек надежды.
— Отпустить не могу, — словно услышала его Баба Яга, — отсюда возврата нет. Да и чего ты там еще не видел?
— У меня там котенок остался, — тихо сказал Валериан, — Пропадет без меня: или от голода и холода, или собаки задерут.
— Да что ж вы, люди, так носитесь с этими паршивыми тварями! — зашипела Яга, — Неблагодарные… подлые…
Валериан виновато опустил голову. А старуха еще несколько минут злобно бормотала что-то непонятное. Наконец ее отпустило.
— В первый и в последний раз сделаю исключение. Пристрою твою скотинку в хорошие руки, — сухо сказала она. Посмотрела на сгорбленную фигуру своего гостя и добавила уже мягче, — Обещаю.
— Спасибо, — то ли сказал, то ли выдохнул Валериан.
— Ну а теперь, — хмыкнула Яга, — по традиции бабка должна гостя…
— Накормить, напоить, в баньку сводить и спать уложить, — машинально закончил фразу Валериан.
— Молодец, фольклорист!
Старуха раскинула скатерть-самобранку с яствами. Гость поел, запил клюквенным морсом.
— А теперь ступай в баню париться. Вон, видишь, — махнула она в сторону окошка: в дальнем конце двора из сруба ввысь поднимался дымок, — Это тебе чистое исподнее, — протянула она ему стопку аккуратно сложенного белья и, срезая ярлычки, добавила, — неношеное. Спать в сенях постелю. Ну и утро вечера мудренее, — зачем-то невпопад сказала она.
Баба Яга взглядом проводила тщедушную фигуру Валериана. Приготовила ему постель. Потом из большой черной бородавки над губой вырвала волосок, пошептала над ним, положила в блюдце и подожгла. Пепел ссыпала в бумажный пакетик и спрятала под подушку своего постояльца.
Всю ночь гудели ветры. Кружили вихри. Стонали и трещали вековые дубы. Черное небо распарывали молнии, взрываясь страшными раскатами грома.