Исполнителей «Второй немецкой тетради» было несколько, хотя сам Гаврилин и не задумывался о поиске певцов: «Я когда сочинил «Вторую немецкую тетрадь» — а всю вокальную часть я сочинил за один день, — то я так был счастлив, что хорошо получилось, что мне было абсолютно всё равно, будет исполняться или нет и когда это будет» [21, 362].
Судьба сочинения складывалась так: в 1977 году Муз-фонд отпечатал текст на ротапринте, а издан цикл был только в 1981 году. В первой редакции он был исполнен консерваторским преподавателем Б. Лушиным и пианистом А. Каганом (1976). Затем, уже во второй редакции, прозвучал в 1978-м в блистательном исполнении С. Яковенко и Ю. Смирнова.
Композитор неоднократно подчёркивал в разговорах с Сергеем Яковенко, что в сценическом поведении он может быть абсолютно свободен. В итоге актёрская интерпретация поразила, в самом положительном смысле, не только Гаврилина, но и всех слушателей-зрителей: песню «Мне снился сон, что я Господь…» знаменитый баритон исполнял, лёжа на рояле. «Какой молодец!» — прошептал Гаврилин.
Отзывы музыковедов после концерта были восторженными: «Если писать такие циклы, то тогда не нужно сочинять и симфонии» (Л. Данько); «Слушаю второй раз. У меня нет слов, чтобы всё это объяснить. Впечатление сильнейшее» (М. Бялик) [21; 215, 362].
Потом циклом заинтересовалась З. А. Долуханова и стала разучивать его со своими учениками. «Опять познакомилась с «новым» Гаврилиным, — отмечала она в 1984 году в письме композитору, — открыла его для себя. «Вторая немецкая тетрадь» осваивается моим студентом под бурный восторг его учительницы. Замечательная музыка, какая выразительная! Просто клад для певцов» [21, 170].
Этим произведением увлеклась и пианистка Нелли Александровна Тульчинская, которая разучила его с певцом Владимиром Черновым. Он спел «Тетрадь» во Дворце театральных деятелей (1988), но на филармонической сцене цикл в исполнении Чернова не прозвучал, поскольку певец уехал за границу. Тульчинская так вспоминала об этой работе: «Это было ужасное время: Валерий Александрович лежал в больнице — у него был инфаркт. И это исполнение Валерий Александрович не слышал. Но, может быть, и хорошо, потому что эта работа не была доделана до конца: Володя пел по нотам, а Валерий Александрович это тяжело всегда воспринимал.
По прошествии очень долгого времени (прошло восемь лет) я решилась, не знаю даже и как, сделать обе «Немецкие тетради», и стала заниматься с певцом Игорем Гавриловым. Это была очень большая работа: мы работали четыре месяца по пять дней в неделю. Валерию Александровичу, слава Богу, понравилось — и это было счастье.
Мы с этой программой поехали в Смоленск. И Валерий Александрович поехал с нами. Пришли в зал, я как прикоснулась к роялю, так и подпрыгнула! — рояль был ужасный. Я сразу впала в транс, потому что так страшно играть при Валерии Александровиче! <Он> сам потрясающий пианист. Валерий Александрович как-то мне сказал, что он хотел бы сделать «Вторую немецкую тетрадь» для двух роялей и чтобы мы играли вместе. И я, не подумав, сразу сказала: «Я буду на вас кричать». Валерий Александрович засмеялся: «А я буду вас слушаться». Он был удивительно великодушен.
И вот мы спели второе отделение — почти целый час. И какое же это было счастье! Валерий Александрович подошёл и сказал: «Разве я такую музыку написал?» А я ответила: «Такую. Ещё «развее»» [45, 229–230].
Потом были концерты в Ленинграде, Москве, Вологде, и всюду «Немецкие тетради» пользовались грандиозным успехом. «Не случайно, — отмечает Наталия Евгеньевна, — одна из дарственных надписей Нелли Александровне звучит так: «Нелли Александровне Тульчинской — ангелу-спасителю, ангелу-игрателю, ангелу-вдохновителю. С любовью и почтением должник-нотомаратель В. Гаврилин. 1992 г. Вербное Воскресение».
После смерти Валерия композитор Александр Смелков подготовил «Вторую немецкую тетрадь» с артистом театра «Санкть-Петербурга Опера» Эдемом Умеровым, исполняли они её и в Ленинграде, и в Вологде с большим успехом. Так А. Смелков выразил свою любовь и уважение к творению коллеги» [21, 170].
На этом, пожалуй, можно было бы закрыть тему гейневских романтических героев в творчестве Гаврилина, если бы не один нюанс: существовала и «Немецкая тетрадь № 3» («Видение из будущего»), имеющая подзаголовок «Бимини» — по названию поэмы Генриха Гейне.
Сам Гаврилин о своей немецкой триаде рассказывал: «Первая тетрадь — более юношеская, более романтическая, некоторые номера написаны на тексты, использованные крупнейшими немецкими композиторами («Бедный Петер» и т. д.). Это сочинение о любви романтической. Вторая — трагедия более зрелого человека, разлад действий, крушение мира иллюзий, но вместе с тем сохраняется светлое восприятие мира. Реминисценции из Бетховена, Моцарта, Шумана, Малера. Все стихи о любви неудачной, но на фоне картин действительности. К Гейне в ряд пристраиваются все музыкальные классики. Третья — «Бимини» — остров фантазий, где все бесконечно счастливы. Форма точно такая же, как и во «Второй». Это сочинение надежды. Это зрелый Гейне» [21, 217–218].
Куда же исчез гаврилинский «остров фантазий», созданный на стихи из «Бимини» и других произведений немецкого поэта? История драматическая: этот цикл, так же как и действо «Свадьба», был полностью сочинён и записан (1976), но случайно выброшен вместе с ненужными нотами при переезде на другую квартиру (1996). Гаврилин тяжело это переживал, решил восстановить оба произведения. По найденным черновиковым записям стал заново воссоздавать свою прекрасную страну «Бимини». Но завершить эту работу не успел, осталось только несколько текстов Гейне, выведенных аккуратнейшим почерком Валерия Александровича. В их числе и такие:
Отметим также весьма любопытный факт: в каталоге сочинений Гаврилина в разделе «Замыслы» значится — 1980-е. «Путевые картины» (Немецкая тетрадь № 4). То есть предполагалась ещё и четвёртая?[158]
Так или иначе, после «Второй немецкой…» всю другую «гейневскую музыку» (кроме одного романса из цикла «Вечерок») Мастер унёс с собой. Ав 1970-х, отойдя несколько от вокального театра и его героев, он вновь обратился к театру драматическому.
В 1973 году появилась партитура к пьесе Л. Моисеева «Иней на стогах» (премьера 26 марта в Ленинграде в Государственном академическом театре драмы им. А. С. Пушкина, режиссёр В. Эренберг). Рукопись Гаврилина была утеряна. Известно, что пьеса Валерию Александровичу не нравилась, и он согласился на эту работу только потому, что В. Эренберг, с которым уже работали вместе над спектаклем «Одни без ангелов», попросил лично.
Большого успеха у этой постановки не было. Зато сохранились от неё песни «Я отсюда родом-племенем», «Не бойся дороги!» и «Припевки» на стихи Альбины Шульгиной, которые позже были, как всегда, блистательно исполнены Эдуардом Хилем. А в одной из рецензий тех лет говорилось, что «помогла ощутить лирический нерв спектакля пронзительно деревенская, пропитанная частушечными «страданиями» музыка В. Гаврилина» [42, 265].
157
Гаврилин пишет: «Кошка-крошка, мили-мили / Петушок ки-ри-кики». Может быть, именно такие слоги предполагалось ввести в вокальную строчку…
158
Был в ряду замыслов и ещё один опус по Гейне: «Любовь и жизнь женщины» (для сопрано, 1968).