Затем, как и в случае с «Русской тетрадью», началось триумфальное шествие «Вечерка». Долуханова пела цикл в Латвии, Болгарии, Киеве, Германии и даже на Кубе. А в конце 1977 года вместе со своими коллегами торжественно отметила сотое исполнение. Примерно через год Гаврилиным пришло письмо: «Мой дорогой и прекрасный автор! Ваша штатная солистка Долуханова, только что в 150-й раз спевшая Ваш дивный и всеми любимый «Вечерок», со всей сердечностью поздравляет Вас и Вашу семью с наступлением Нового года…» [21, 188].
Разумеется, в успешной концертной жизни цикла «виноват» и концертмейстер Владимир Хвостин — музыкант в высшей степени талантливый, знаток творчества Валерия Александровича и к тому же большой его друг. В своих письмах Гаврилину он оставил целый ряд восторженных отзывов о его сочинениях, и о «Вечерке» — в частности. Валерий Александрович же не всегда имел возможность отвечать на письма и шутливо оправдывался: «Володя, дорогой! Том под заголовком «Письма» в моём собрании сочинений будет отсутствовать — не умею, не умею, не умею, не могу, не могу, не могу писать писем. В организме не хватает какой-то почтовой хромосомы. Виноваты — либо папа, либо мама.
Володя, я чрезвычайно рад и счастлив, что наконец-то у меня есть такой друг, как Вы. От этого счастья я весь сияю, и за плечами уже что-то всходит. Значит, скоро можно парить» [21, 188].
Когда Хвостин приезжал в Ленинград, музыканты усаживались за рояль у Гаврилиных дома и играли в четыре руки. Репертуар их постепенно расширялся — благо недостатка в партитурах и клавирах у Гаврилина не было. Но однажды музицирование пришлось на время отложить, поскольку уже с порога Хвостин решительно заявил, что ему нужны швабра и ведро.
«Мы идём за ним, что он будет делать? А Володя шваброй стал смывать со стен лестницы рисунки и надписи, оставленные хулиганствующими подростками. Мы устыдились. Володя, выполнив свою миссию, сказал: «Невозможно, чтобы такой человек, как Валерий, ходил мимо таких «художеств»» [21, 189].
Были у «Альбомчика» и другие прекрасные интерпретаторы. Дело в том, что вокальную партию сочинения можно исполнять как сольно, так и дуэтом. Связано это с написанием автором второй редакции, рассчитанной на дуэтное исполнение (сопрано и меццо-сопрано). Так этот цикД пели Т. Новикова и Л. Филатова, а потом, не менее успешно, сёстры Рузанна и Карина Лисициан.
Трактовать этот вариант можно по-разному: как диалог двух женщин, вспоминающих, «как жили, любили, цветы как дарили», а может быть, это разговор героини с самой собой. Интересно также, что во второй редакции автор добавил ещё две песни на собственные слова — «Однажды Маргарита» и «Чви-ки, чви-ки». (Последняя, кстати, существует и как фортепианная миниатюра с названием «Нежная» в сюите «Портреты», с названием «В старом доме» в сюите «Деревенские эскизы».)
Конечно, в тексте «Чви-ки, чви-ки» на первый план выходит фонизм слова, звукоподражание птичьему щебету, но есть в этих интонациях и что-то просящее, плачевое. Не случайно потом они многократно повторятся в знаменитой «Дудочке», в песне «Скажи, скажи, голубчик» из «Перезвонов»…
В отличие от Гретхен Шуберта и Маргариты Глинки («Тяжка печаль и грустен свет, ни сна, ни покоя мне бедной нет») лирическая героиня Гаврилина не тоскует: напевая незатейливую мелодию, она ожидает возлюбленного. Светлая идиллическая образность подчёркивается уже во вступлении: «Так нежно, так звонко и чудно свою песенку пела Маргарита».
А поэтический текст основного раздела песни автор создаёт исходя из вращательного движения мелодии: монотонно жужжит прялка и под её сопровождение девушка поёт свои куплеты, словно внушая самой себе, что все мечты непременно сбудутся. Отсюда и повторы слов, возвращения к одной и той же пятисложной конструкции с ударением на последнем слоге: «Он придёт ко мнé, прибежит ко мнé, прилетит ко мнé…»
Но идиллическая образность разрушается, долгое ожидание возлюбленного оборачивается неизбежным осознанием реальности: счастье давно минуло, остался лишь альбом старинных фотографий.
Ярчайший пример написания текста и музыки одним автором — вальсовая часть «Вечерка» («Ни да, ни нет»). Этот вальс — один из самых популярных в творчестве Мастера — вошёл в балет «Анюта», существует в фортепианной редакции под названием «Воспоминание о вальсе» (сюита «В концерте»). При этом композитор не счёл нужным соединить танцевальную мелодию со словами: на фоне вальса развёртывается декламация героини. Здесь, как часто бывает у Гаврилина, возвышенное сочетается с обыденным, о серьёзном говорится в шутку. Так, любовное признание попадает в контекст игры в фанты: «Ни да, ни нет, ни нет, ни да не говорите, не говорите, тра-ля-ля-ля… За ваш привет дарю букет. Тра-ля… И раз, и два, зачем считать? Я не собьюсь, я не собьюсь… Тра-ля-ля-ля… И ни в кого, помимо вас, ни раз, ни два, ни десять раз я не влюблюсь, я не влюблюсь. Тра-ля-ля-ля… Я не влюблюсь!» Свидание, в свою очередь, оборачивается комической сценкой: «За нашей лодкой плывёт селёдка». Действие переносится из танцевального зала на море, что, конечно, возможно только в воспоминаниях.
Зачем Гаврилину понадобилось сочинять стихи? Должно быть, не нашлось для его либретто подходящих поэтических строк. Сам автор по поводу своих текстов как-то сказал: «К несчастью, что ли, не знаю точно почему, я почти не нахожу таких аналогов, которые могли бы соответствовать моей музыкальной мысли. Поэтому тексты приходится зачастую сочинять самому. Очень сильно при этом опираюсь на фольклорную поэзию, мне даже неловко то, что получается, называть поэтическими сочинениями» [19, 205].
И, несмотря на неуверенность в вопросах поэтического творчества, Мастер писал к своим песням именно такие стихи, которые наиболее точно соответствовали стилю музыки. В «Вечерке» его незамысловатые стихотворные строки во многом близки поэзии Шульгиной, их объединяют идиллическая образность, приближенность к ранней русской лирике. В этот контекст композитор органично вписал и своего любимого Гейне («Лунным светом пьяны липы, / Тихо веет ветер сонный…»), и знаменитую народную австрийскую песенку «Ах, мой милый Августин». Всё это согласуется с образом лирической героини — наивной, мечтательной, сентиментальной.
«И слова, и музыка искусно создают образ <…> чувствительной женщины, очевидно, провинциалки», — цитирует Г. Г. Белов высказывание племянника Свиридова, А. С. Белоненко. — Он <Белоненко> обращает внимание и на простодушные интонации «жестокого романса» [сам Гаврилин, кстати, говорил, что «Вечерок» был создан в память о русском романсе [19, 143]. — К. С.], и на банальные мелодические обороты старой городской лирической песни <…> Заурядность героини, — отмечает Геннадий Григорьевич, — косность провинциального быта… Но почему мы этого не замечаем? В чём неуловимая притягательность образа героини? Исполненная красоты и гармонии музыка Гаврилина оказалась способной возвысить лучшие её человеческие качества: глубокую, сильную любовь, пронесённую через всю жизнь, искренний пафос светлых чувств и чистоту доверчивой души.
И сегодня — уже в XXI веке, фактически уже в другой России — музыка «Вечерка» всегда находит восторженный отклик в филармонических залах, независимо от того, звучит ли оригинальная версия (дуэтом), сольное исполнение или обработка для женского ансамбля (как в Московском камерном хоре под управлением В. Н. Минина). Цикл уже давно вызвал к жизни и театрализованные трактовки[168], существует и телефильм. Был записан «Вечерок» и на грампластинки: Т. Новиковой, исполнившей обе партии, смонтированные затем и наложенные на звучание инструментального ансамбля (оркестровка В. Рафаэлова), а также сёстрами Рузанной и Кариной Лисициан с фортепианным сопровождением Е. Виноградовой. В 1995 году был выпущен CD, напетый Н. Герасимовой, в котором звучал сольный «Вечерок», а в 2003-м цикл записан на диск «Зара Долуханова поёт Валерия Гаврилина» [На том же диске, кстати, записана и «Русская тетрадь». — К. С.]» [10, 8].
168
Сочинение Гаврилина было поставлено, например, в Московском камерном музыкальном театре. Спектакль назывался «Альбомчик» (1982, постановка Ю. Борисова. В главных ролях: Она — Л. Соколенко, Он — А. Молчанов).