– Это ж ты задаешь Горбачёву интересные вопросы! – я сразу понял, что именно это он и имел в виду, когда сказал, что знает меня.
Как я уже писал в первой главе, основой реформаторской политики Горбачёва, ставшего генсеком несмотря на свои сравнительно молодые годы, была гласность. До тех пор весь информационный поток контролировался партией, а неудобные с точки зрения власти факты замалчивались. С приходом Горбачёва информационный контроль был ослаблен, а население стало более осведомленным. Видя, что новый генсек может выйти из своей машины посреди улицы и заговорить с горожанами (всегда при этом улыбаясь), я понимал гласность как стремление быть проще и откровеннее по отношению к народу.
Другим проявлением этой политики были пресс-конференции, которые стали регулярно проводиться в различных государственных институтах и ведомствах, включая МИД. При этом теперь иностранные корреспонденты могли наравне с советскими задавать вопросы и получать на них ответы. Тогда-то мне и пригодились мои элементарные знания русского языка. Несмотря на то, что в своих вопросах я допускал грамматические ошибки, мне с радостью предоставляли слово.
Один из своих вопросов главе СССР я никогда не смогу забыть. В октябре 1986 года, в самый разгар советско-американского диалога, проводилась встреча между президентом Рейганом и генсеком Горбачёвым в Рейкьявике, столице Исландии. В такой небольшой стране с населением в триста тысяч человек даже столица может похвастаться лишь сотней тысяч горожан. Вы спросите, почему было выбрано именно это место? Ответ прост: этот город находится ровно посередине между Москвой и Вашингтоном. Однако в Рейкьявике не было условий для проведения переговоров на высшем уровне, которых с нетерпением ждал весь мир. Саммит было решено провести в резиденции французского консула, которая располагается прямо на берегу океана.
Переговоры зашли в тупик, когда стороны стали обсуждать «Стратегическую оборонную инициативу», разработанную администрацией Рейгана. Она заключалась в том, чтобы разместить в космосе системы ПРО для предотвращения ядерной атаки на США. Этот план появился вскоре после создания популярного научно-фантастического фильма «Звездные войны». И хотя стороны достигли соглашения о сокращении ядерного вооружения на земле, касательно программы «звездных войн» мнения разошлись. Американская делегация ограничилась сообщением о том, что переговоры закончились неудачей, после чего незамедлительно отправилась домой со своей военной базы.
Горбачёв же провел пресс-конференцию. Она проходила в актовом зале школы, куда набилось несколько сотен рьяных журналистов со всего света. Рассчитав, в какую точку будет направлен взгляд генсека, я занял место по центру четвертого ряда. И пока я судорожно думал о том, как сформулировать свой вопрос с учетом того, что американская делегация объявила о провале переговоров, появился Горбачёв.
С покрасневшим лицом он поднялся на сцену и, по своему обыкновению, сперва отпил глоток чая с молоком. Я понял, что он пытается успокоиться. Прочитав короткое заявление, он посмотрел в зал – и наши глаза встретились. Собравшись с духом, я поднял руку.
– Вон там, очевидно, коллега из Японии, – с этими словами он указал на меня.
– Как результат этих переговоров отразится на будущем? – этот вопрос, намекавший на неудовлетворительный исход переговоров, вырвался у меня сам собой.
– Это не провал, а лишь начало диалога, – ответил Горбачёв.
И вопрос, и ответ транслировались на весь мир различными телевизионными агентствами, включая NHK.
В дальнейшем я понял две вещи. Во-первых, эта пресс-конференция Горбачёва заставила американцев несколько скорректировать свое заявление: теперь они говорили не о «провале», а о «продолжении диалога». А во-вторых, программа «Стратегическая оборонная инициатива», которую обсуждал Рейган во время переговоров, в действительности не предполагала реализации, а была лишь блефом, призванным смутить советских оппонентов. То, что все это было грандиозной ложью, я осознал лишь спустя тридцать два года после саммита. Из этой истории я усвоил, что мы не можем знать всех хитростей и подводных камней международной политики.
Заканчивая это затянувшееся отступление, замечу, что пресс-конференция неоднократно транслировалась по всему СССР. Тогда на советском телевидении было четыре общесоюзных канала. Однако в девять часов вечера наступало время главных новостей, и все каналы транслировали одну и ту же передачу. У населения не было даже возможности посмотреть что-то другое.