И вновь после короткой паузы беседа потекла по другому руслу. Теперь в центре всеобщего внимания оказалась предстоящая свадьба Мишель. Женщины дотошно расспрашивали Држича о подготовленной ими карте вин, об обеспечении неназойливой опеки некоторых гостей и о концертной программе, которую предложила им одна уважаемая продюсерская фирма. Скунс отнесся к хлопотам Коскарелли с пониманием. Он даже внес в их планы ряд существенных уточнений, вызвавших искреннюю признательность.
Между тем совсем стемнело. На небосвод выкатила огромная желтая луна, восковым светом залившая лужайки около дома. Джемайма Коскарелли поспешила вызвать свой экипаж, но прощание несколько затянулось. Когда Држич остался один, ночь уже перевалила в следующие сутки. Он вышел на веранду, сложил на груди руки и замер, прислушиваясь к звукам, доносившимся из ночного леса.
Он всегда любил ночь. Не профессиональной любовью разведчика, для которого темнота является естественным союзником, и не романтической любовью юноши, воспринимающего это время суток как часы свиданий, развлечений и свободы от обязанностей, обременяющих человека при наступлении «рабочего дня». Для Скунса ночь ассоциировалась с тишиной и одиночеством, возможностью ощутить свою близость с огромным окружающим его миром, в котором люди продолжали оставаться незначительными частицами чего-то более великого и значительного.
Над головой Држича чиркнул слабо светящийся след. На мгновение ему показалось, что он заметил падающую звезду. Он даже пожалел, что у него нет заветных желаний, которые следует, по старинному поверью, загадать, пока видишь полет небесного тела. Но это всего-навсего какой-то экипаж торопился доставить к месту назначения припозднившегося путника. Человек повсюду оставлял неизгладимую печать своего присутствия. Даже отправившегося в глухие джунгли Рао удалось разыскать и вызвать на базу. На Земле не осталось дремучих лесов, неизведанных мест и укромных уголков. Все это вызывало у Скунса томительную грусть.
Он перевернул очередную страницу своей жизни. Теперь ему предстояло обрести себя в каком-то новом качестве. Это неизбежно произойдет. Неведомым оставалось лишь время, отведенное на перерождение. Скунс умел ждать, к тому же он твердо знал, что подлинное терпение всегда вознаграждается.
Часть II. Дама. Глава I. Испытание разума
Стоял удивительно теплый солнечный день, какие иногда радуют людей ранней осенью. Држич с мольбертом расположился в лесу недалеко от своего дома в надежде завершить давно задуманную им картину «Явление бурундука».
Уйдя в отставку из Службы Безопасности, он совершенно случайно обнаружил в себе талант художника-анималиста. Проявлению этого таланта немало способствовал соседский кот, как-то утром важно прошествовавший по своим кошачьим делам мимо зазевавшейся горлицы, даже не повернув в ее сторону тяжелой лобастой головы с короткими чуткими ушами. Это настолько поразило сидевшего в шезлонге Александра, что он почувствовал непреодолимое желание запечатлеть сей удивительный феномен для потомства. Тут же, по горячим следам он быстро и энергично создал философское живописное полотно, названное им «Кот не желает отягощать свою душу бессмысленным кровопролитием».
Новоявленный художник остался очень доволен первым опытом. Он приобрел новый мольберт, кисти и краски. Плодами его увлечения вскоре явились «Собака, вызвавшая неудовольствие хозяина, вследствие чего утратившая душевный покой», «Воробьи, лишившиеся пропитания по причине не ко времени затеянной свары», «Ворон, размышляющий о сути всего сущего».
Все шло прекрасно, пока Држич не заприметил в лесу симпатичного бурундучка и не осознал, что именно этот зверек является теперь объектом творческого вдохновения новоявленного живописца. Однако бурундук оказался не слишком дисциплинированным натурщиком. В животном весьма замысловато соединились неуемное любопытство, выгонявшее его из дупла старого дуба навстречу новым впечатлениям, и отчаянный страх, заставлявший бурундука, совершив стремительный спурт по стволу дерева, немедленно бросаться назад под защиту обжитого дома.
Одним из основных достоинств Александра признанно считалось феноменальное терпение. Он мог часами подстерегать непредсказуемые вылазки бурундука, чтобы зафиксировать мгновение, когда его взгляд пересекался с удивленным взором зверька, переживающего в этот момент целую гамму чувств. Если же натурщик не желал являть себя миру, Држич любовно выписывал кору дерева или застрявший между сучьями засохший листик. Особенное наслаждение доставляло живописцу находить способ передачи удивительной игры света, проникающего на поляну сквозь кроны деревьев. Творческому процессу немало способствовало постоянное присутствие зрителя, способного до бесконечности восхищаться успехами художника. Этим благодарным зрителем оказался, конечно же, сам Александр, без особых трудов совмещавший в себе творца и почитателя его таланта.