Конечно, потом его выдал язык. Стоило заговорить — и сала разоблачили. Э, да ты не киргиз, а казах, знаешь все наши слова, а выговариваешь по-другому.
Что ж… Чокан охотно признался, кто он и откуда. Известие, что в аил приехал казахский султан, вызвало всеобщую радость. Чокан убедился, что казах для киргиза — близкий человек. На него теперь глядели дружелюбно, а женщины постарше — с материнским участием, жалеючи вслух, что он так худ и бледен, наверное, ему плохо в дальней стороне без материнской заботы.
Весть о прибытии казахского султана летела впереди странствующей в поисках Боромбая компании. В аилах Чокана встречали с почестями. Но по-прежнему никто не брался указать точно, где кочует Боромбай. Все это было неспроста. Наконец они встретили пастуха, который привел их поздно ночью в ущелье и указал на огоньки неподалеку от ледника. Вот куда загнал Боромбая страх перед сарыбагышами!
В ауле Боромбая гостям проворно поставили юрты, принесли чаю, во тьме раздался крик барана, затрещал огонь под казаном. По прошествии времени, определенного киргизским этикетом, появился и сам Боромбай, крепкий для своих восьмидесяти лет, с властно опущенными углами рта, всемудрый и всевидящий старший манап бугу. Хозяин и гость обменялись положенными приветствиями и приступили к беседе — долгой и извилистой, со множеством ответвлений и потайных ходое. Впрочем, на все официальные расспросы Чокана — посла Гасфорта — манап отвечал с большим усердием, полагая, что сведения собираются по просьбе русского царя и с целью выдачи манапам наград.
Заверяя посла Гасфорта в своей верности, Боромбай неустанно жаловался на сарыбагышей. Они разорили у него прекрасный сад, где росли яблоки, груши, персики, виноград и другие фрукты. Так Чокан узнал, что киргизы живут не только скотоводством, хотя и произносят при встрече традиционное приветствие: «Здоров ли твой скот и твое семейство?» Почва в долинах вокруг Иссык-Куля весьма плодородна, поля орошаются арыками, так что один мешок пшеницы дает 10 мешков урожая. Кроме пшеницы, киргизы сеют ячмень и просо, на речках у них построены мельницы, есть у киргизов и винокуренная промышленность, водку гонят из проса, и веселие тут не обходится без пьянствования.
Гора жирной баранины дымилась перед Чоканом. Он находился в обществе отличных едоков. Сотрапезники заверили его, что четыре фунта жирной баранины или конины можно съесть в охотку и без всякого вреда для желудка.
Еда с удовольствием — беседе не помеха. Напротив, красноречие воспламеняется. Тут тебе и пересказ старинного предания, и дотошный разбор причин недавних междоусобиц, и сравнение, чья власть крепче — казахского султана или киргизского манапа.
Чокан еще до поездки к киргизам знал, что этот родственный народ — в отличие от казахов — не делится на два сословия — на белую и черную кость. Киргизы составляют один неделимый народ, они все — простые смертные, потому казахи и зовут их кара, то есть черные. Вообще все кочевые народы тюркского корня имели и имеют более патриархальные начала, чем народы монгольские или орды, бывшие под властью монголов, у которых родоначальникам приписывают сверхъестественное происхождение от солнечного света.
Но реальные формы киргизской патриархальности разрушили надежды Чокана на демократизм мапанов. То, что казалось издали патриархальным равенством, на деле обернулось гнуснейшим рабством. Мапапы пользовались неограниченной деспотической властью над простым пародом, над кара-бухара — вплоть до права продавать и убивать! — тогда как у казахов султанам все же приходилось считаться с советом старейшин, с представителями черной кости.
…Сидя в киргизской юрте за тысячу верст от Омска, Чокан вспомнил Сергея Федоровича Дурова, его согбенную фигуру, лихорадочно блестящие черные глаза, воодушевленную речь, ненависть, с которой бросались слова «тиран», «самовластье», «деспотизм»… Где тиранство, там и рабство. Где рабство, там и тиранство…
Но все-таки, когда появились у киргизов манапы и откуда взялось само это слово? Собеседники пояснили Чокану, что первым у киргизов, кто стал править деспотично, был бий сарыбагышей по имени Манап, его имя и превратилось в титул. Чокан решил, что, судя по свежести предания, манапы у киргизов появились сравнительно недавно[67], а до этого существовала власть отца семейства, власть родоначальника — бия.
Назавтра при свете дня Чокан увидел, что аил Боромбая расположился в лощине отнюдь не вольно. Юрты стояли в обдуманном боевом порядке, на одинаковой дистанции, образуя круг, этакую войлочную крепость, внутри которой пасся скот, лошади, коровы и бараны, причем жеребят держали на привязи. И над всем аилом нависла противоестественная, немыслимая на летней кочевке тишина. Ни лая собак, ни детского визга, ни женских на весь свет новостей. Несколько женщин доят кобылиц, варят курт — остальные обитатели аила попрятались.
67
Современные историки считают, что происхождение титула мапап древнее, чем предполагал Валиханов.