На следующем этапе плана Единого Двум надлежало стать Множеством посредством диалектического взаимодействия. Как гипервселенные, они проецировали подобный голографическому интерфейс, который является полиформенной Вселенной, где мы, создания, и обитаем. Два источника должны были в равных долях участвовать в создании нашей Вселенной, но Вторая форма продолжала скатываться в болезнь, безумие и хаос. Эти аспекты она и проецировала в нашу Вселенную.
По замыслу Единого, наша голографическая Вселенная должна была служить обучающим инструментом для всего многообразия живых существ до тех пор, пока они не станут изоморфичны Единому. Однако постоянное разрушение гипервселенной II стало фактором, разрушающим нашу голографическую Вселенную. В этом причина энтропии, незаслуженных страданий, хаоса и смерти, равно как и Империи и Черной Железной Тюрьмы. Короче, причина прекращения нормального и здорового развития форм жизни в голографической Вселенной. Чудовищно ослабла и обучающая функция, поскольку только сигнал из гипервселенной I нес информацию, тогда как сигнал из гипервселенной II превратился в помехи.
Психо гипервселенной I отправило микроформу себя в гипервселенную II в попытке излечить ее. В нашей голографической Вселенной эта микроформа проявилась в виде Иисуса Христа. Однако гипервселенная II, будучи безумной, немедленно ввергла в мучения, унизила, отвергла и в конце концов уничтожила микроформу целительного психо своего здорового близнеца. Затем гипервселенная II продолжила превращаться в слепой, механический, бесцельный и непроизвольный процесс. Тогда задачей Христа (точнее, Святого Духа) стало либо спасти формы жизни голографической Вселенной, либо устранить все влияние гипервселенной II. Действуя с максимальной осторожностью, Он приготовился уничтожить больного близнеца, так как излечить его было невозможно – он не позволял излечить себя, поскольку не понимал, что болен. Эта болезнь и безумие проникают в нас, делая идиотами, обитающими в личных нереальных мирках. Изначальный план Единого теперь можно осуществить, только разделив гипервселенную I на две здоровые гипервселенные, которые превратят голографическую Вселенную в действующую обучающую машину, какой она и должна быть. Для нас настанет то, что мы привыкли называть Царством Божьим.
В реальном времени гипервселенная II пока остается живой – «Империя бессмертна». Но в вечности, где существуют гипервселенные, она была уничтожена – в силу необходимости – здоровым близнецом, нашим защитником. Единый скорбит, поскольку любил обоих близнецов, следовательно, информация Вселенского Разума содержит трагическую историю о смерти женщины, генерируя душевные страдания и муки во всех существах голографической Вселенной. Этому придет конец, когда здоровая гипервселенная разделится и наступит Царство Божье.
Эта трансформация – от Века Железного к Веку Золотому – в реальном времени сейчас идет, в вечности же она полностью завершена.
Вскоре Шерри по горло сыта была Толстяком, день и ночь корпящим над своей экзегезой, а еще он взбесил ее, попросив выделить часть своего пособия на оплату квартиры – по решению суда. Толстяк должен был регулярно выплачивать кругленькую сумму Бет и Кристоферу.
Шерри подыскала себе квартиру, которую ей, как раковой больной, согласились оплачивать власти Санта-Аны, и собиралась жить там, не заботясь о счетах и о том, что приготовить Толстяку на обед. К тому же она могла бы встречаться с другими мужчинами, что Толстяк категорически не приветствовал, когда они с Шерри жили вместе. Однажды вечером, когда Толстяк впал в ярость, увидев, как Шерри входит в дом под ручку с каким-то типом, она взорвалась:
– Да плевала я на все!
Толстяк пообещал больше не возражать против встреч Шерри с другими мужчинами и не просить ее помощи в оплате квартиры, хотя у самого Лошадника к тому времени на банковском счете осталось всего девять долларов.
Это не помогло. Шерри была непреклонна.
– Я съезжаю, – сообщила она Толстяку.
Когда Шерри уехала, Толстяку пришлось поднапрячься, чтобы купить мебель, тарелки, телевизор, столовые приборы, полотенца – все, поскольку он пришел к Шерри практически в чем был и надеялся, что ее домашней утвари хватит на них обоих. Разумеется, Толстяку без Шерри было одиноко – апартаменты с двумя спальнями и двумя ванными наводили на него тоску. Друзья встревожились и пытались подбодрить его. В феврале Толстяка бросила Бет, а вот теперь, в сентябре, от него ушла Шерри. Толстяк опять начал медленно умирать. Он все время проводил за пишущей машинкой или с тетрадкой и ручкой, продолжая экзегезу – единственное, что осталось в его жизни.