Я очень надеялся, что Толстяк не угодил в такую ловушку, надеялся, что его желание искать и найти Спасителя имеет своей природой Эрос.
Истинный Спаситель – или истинный Бог – несет с собой жизнь, Он сам жизнь. Любой «спаситель», или «бог», который несет смерть, – на самом деле Танатос в обличье Спасителя. Вот почему Иисус показал себя истинным Спасителем – хотя и не желал открывать себя, – когда совершал чудеса исцеления. Но люди-то понимали, на что указывают эти чудеса. В самом конце Ветхого Завета есть чудесный отрывок, проясняющий дело. Господь говорит: «А для вас, благоговеющие пред именем Моим, взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его, и вы выйдете и взыграете, как тельцы упитанные».
В некотором смысле Толстяк надеялся, что Спаситель излечит все, что заболело, и починит то, что сломалось. В глубине души он надеялся, что смерть Глории можно каким-то образом исправить. Вот почему нескончаемые страдания Шерри, ее прогрессирующий рак сбивали Толстяка с толку и подрывали основы его веры. В соответствии с устройством вещей, описанным в его экзегезе и основанном на личном контакте Толстяка с Богом, Шерри должна бы была идти на поправку.
Толстяк пытался осмыслить многое. Хотя технически он понимал, почему у Шерри рак, душой смириться с этим Толстяк не мог. Собственно, он не мог принять и тот факт, что Христос, Сын Божий, был распят. Страдания и боль не имели для Толстяка смысла, поскольку не вписывались в его великую теорию. Единственный вывод, к которому он смог прийти, состоял в том, что все эти ужасы происходят исключительно из-за иррациональности Вселенной и представляют собой публичное оскорбление здравого смысла.
Вне всякого сомнения, Толстяк весьма серьезно подошел к поставленной перед ним задаче. Он поприжался и накопил почти двадцать тысяч долларов.
– Не смейся над ним, – попросил я как-то Кевина. – Для него это очень важно.
– Для меня тоже важно от души кого-нибудь оттрахать, – с обычным своим цинизмом заявил Кевин.
– Да брось ты! – сказал я. – Вовсе не смешно.
Кевин в ответ только ухмыльнулся.
А через неделю умерла Шерри.
Как я и предсказывал, теперь на совести Толстяка оказались две смерти. Он не смог спасти ни одну из девушек. Если вы Атлас, то должны нести тяжелую ношу – выроните ее, и пострадает множество людей; целый мир людей, целый мир страдания. Не физически, но морально Толстяк теперь взвалил на себя этот груз. Привязанные к нему два трупа умоляли о спасении, умоляли, несмотря на то что уже мертвы. Мольбы мертвых – ужасная штука. Лучше бы их не слышать.
Я боялся только, чтобы Толстяк вновь не впал в суицидальное настроение и после очередной неудачной попытки самоубийства не угодил в психушку.
Заехав к Толстяку, я, к большому своему удивлению, обнаружил его совершенно спокойным.
– Я отправляюсь, – сообщил он мне.
– На поиски?
– Точно.
– Куда?
– Пока не знаю. Начну, а там Зебра меня направит.
У меня не было повода отговаривать Толстяка – что я мог предложить взамен? Тосковать в квартирке, где они с Шерри когда-то жили? Слушать издевки Кевина? Хуже, ему пришлось бы выслушивать болтовню Дэвида насчет того, как «Господь и зло обращает в добро».
Если что и могло загнать Толстяка обратно в палату, обитую резиной, так это попадание под перекрестный огонь Кевина и Дэвида: тупое ханжество против циничной жестокости.
Что добавить? Смерть Шерри и меня застала врасплох. Меня словно на детали разобрали, как игрушку, которую разломали и положили обломки в веселенькой раскраски упаковку, откуда когда-то извлекли.
Я хотел сказать: «Возьми меня с собой, Толстяк. Покажи мне путь домой».
Мы сидели и скорбели, и тут зазвонил телефон. Бет жаждала сообщить Толстяку, что он на неделю просрочил выплату алиментов.
Повесив трубку, Толстяк повернулся ко мне.
– Мои бывшие жены произошли от крыс.
– Надо тебе сматываться отсюда, – сказал я.
– Значит, ты согласен, что мне нужно идти?
– Да, – кивнул я.
– У меня хватит денег, чтобы отправиться куда угодно. Я тут подумывал о Китае. В каком наименее вероятном месте мог бы родиться Он? В коммунистической стране вроде Китая. Или во Франции.
– Почему во Франции? – спросил я.
– Я всегда хотел побывать во Франции.
– Тогда отправляйся во Францию.
– Что будешь делать? – пробормотал Толстяк.
– Не понял?
– Реклама чеков «Американ экспресс». «Что будешь делать? Что БУДЕШЬ делать?» Я именно так сейчас себя чувствую. Они правы.
Я сказал:
– Мне нравится ролик, где житель Средневековья говорит: «У меня в бумажнике было целых шесть тысяч долларов. Это самое ужасное, что случалось со мной в жизни!» Если это самое ужасное, что с ним случалось…