– Он пытался устроить передачу информации при помощи лазера, – продолжала Линда. – Мы всех обзваниваем. Мы не понимаем… Если София была Спасителем, как она могла умереть?
Умереть в два года, осознал я. Невозможно.
Я повесил трубку и сел. Через некоторое время я понял, что женщина в моем сне, которая сидела за рулем и пела, была София, только выросшая, такая, какой она когда-нибудь бы стала.
Черные глаза, наполненные светом, жизнью и огнем.
Сон был ее способом сказать «до свидания».
14
Газеты и телевидение много писали о смерти дочери Матушки Гусыни. Само собой, поскольку Эрик Лэмптон был рок-звездой, высказывались предположения, что в несчастье замешаны злые силы, наркотики и прочие гадости. Показывали лицо Мини, а потом несколько отрывков из «ВАЛИСа» с крепостью-микшером.
Прошло два или три дня, и все забыли о происшествии. Телеэкран заполонили другие ужасы. В западном Лос-Анджелесе ограбили винный магазин и застрелили продавца. В несоответствующем никаким нормам приюте умер старик. На шоссе в Сан-Диего три автомобиля столкнулись с грузовиком, перевозившим лесоматериалы. Грузовик взорвался.
Короче, все в мире шло своим чередом.
Я начал размышлять о смерти. Не о смерти Софии Лэмптон, а о смерти вообще, а потом мало-помалу и о своей собственной.
Точнее, размышлял не я. Размышлял Толстяк-Лошадник.
Однажды вечером, когда я сидел в кресле с бокалом коньяка в руке, он задумчиво произнес:
– Все это лишь доказывает то, что мы и так уже знали.
– И что мы знали? – спросил я.
– Что они психи.
– Родители – психи. Но не София.
– Если бы она была Зеброй, – размышлял Толстяк, – то предвидела бы всю эту хрень с лазерами Мини. Она бы не допустила такого.
– Точно, – согласился я.
– В самом деле, она бы знала, и к тому же… – Толстяк ткнул в меня пальцем, в его голосе зазвучало торжество, – у нее были бы силы предотвратить несчастье. Разве нет? Если она смогла свалить Ферриса Ф. Фримонта…
– Кончай, – сказал я.
– С самого начала, – тихо проговорил Толстяк, – мы имели дело с развитой лазерной технологией. Мини нашел способ передавать информацию посредством лазерного луча, используя человеческий мозг как приемник напрямую, без электронного интерфейса. Русские тоже умеют такие штучки. Можно также использовать микроволны. В марте семьдесят четвертого я, должно быть, случайно поймал одну из передач Мини. Тогда и хватанул дозу излучения. Именно поэтому у меня так сильно подскочило давление, а мои животные умерли от рака. Именно это убивает Мини: излучение, производимое его же собственными экспериментами с лазерами.
Я ничего не сказал. Нечего было сказать.
Толстяк посмотрел на меня.
– Мне жаль. Ты справишься?
– Конечно.
– В конце концов, – проговорил Толстяк, – я так и не смог поговорить с ней, по крайней мере, обстоятельно, как вы. Во второй раз, когда она дала нам – обществу – миссию, меня там не было.
Я подумал: «А как же теперь быть с миссией?»
– Толстяк, ты же не станешь опять пытаться угробить себя, верно? Из-за ее смерти?
– Нет, – ответил Толстяк.
Я ему не поверил, я знал его лучше, чем он сам. Смерть Глории, уход Бет, смерть Шерри… Единственное, что спасло Толстяка после смерти Шерри, так это его решение отправиться на поиски «пятого Спасителя». Теперь надежда найти его исчезла. Что осталось?
Толстяк уже попробовал все и всюду потерпел фиаско.
– Может, снова начнешь посещать Мориса? – предложил я.
– Он скажет: «И я не шучу». – Мы оба расхохотались. – «Я желаю, чтобы ты составил список из десяти пунктов о том, что ты хочешь сделать больше всего на свете, и написал его на бумаге. И я не шучу!»
Я спросил:
– А что ты хочешь сделать?
И я не шутил.
– Найти ее, – ответил Толстяк.
– Кого?
– Не знаю. Ту, которая умерла. Ту, которую я больше никогда не увижу.
«Под эту категорию подпадают многие, – сказал я себе. – Прости, Толстяк, но твой ответ слишком расплывчат».
– Надо бы сходить во «Всемирные путешествия», – проговорил Толстяк, словно уговаривая сам себя, – побеседовать с той дамочкой. Насчет Индии. По-моему, Индия – то самое место.
– Какое место?
– Где может быть он.
Я не ответил. Какой смысл, если к Толстяку вернулось безумие.
– Где-то он есть, – продолжал Толстяк. – Я знаю наверняка, он уже сейчас где-то есть. Зебра сказала мне: «Святая София родится вновь, она не…»
– Хочешь правду? – прервал я.
Толстяк моргнул.
– Конечно.
Я проговорил резким, скрипучим голосом:
– Нет никакого Спасителя. Святая София не родится вновь, Будда не сидит в парке, Аполлон не собирается возвращаться. Дошло до тебя?!