Миновав полуразрушенную воротную арку, валкинар ворвался во внутренний двор Храма и резко затормозил, увидев, благодаря своему зрению, как из входа, ведущего в здание, что-то надвигается. Это была та, о ком он и подумал — рождённая в скверне племянница Орвилла.
В проёме показались вытянутая морда с белесыми, фосфоресцирующими глазами и мощные руки с острыми когтями. Чудовище потревожили звуки сражения и, увидев Глаудира, оно тряхнуло красногривой головой и громко зарычало на драколюда, раззявив пасть, полную внушительных зубов.
— Ну, здравствуй, красавица, — прохрипел Глаудир. — А я твоё чудовище.
В ответ на это бестия оттолкнулась и сильным прыжком метнулась к валкинару, выставив вперёд когтистые руки. Но валкинар совершил кувырок вперёд, а затем выставил меч острием вверх. Крепко сжимая рукоять, драколюд почувствовал, как сталь рассекает плоть чудовища, а оно приземлилось позади него, принявшись метаться и жутко реветь от боли, оставляя на земле чёрные дорожки крови.
Глаудир не стал медлить и, вдохнув полной грудью, выпустил изо рта струю пламени, обдавая им крупное тело чудовища. Так длилось примерно десять секунд. После этого, Глаудир прекратил выдыхать огонь и принялся наблюдать за действиями монстрицы. Та довольно быстро пришла в себя, а на тёмно-серой шкуре затягивались ожоги. Чудовище снова хотело наброситься на валкинара, но тот моментально принял боевую стойку, поигрывая мечом, и тварь засомневалась. Драколюд заметил, что она не сводит глаз с его клинка, а затем, недовольно урча, дотронулось лапой до правой ключицы, словно вспоминая неприятный момент.
— Вижу Балгот тебя всё-таки зацепил, — догадался Глаудир. — А со мной потанцуешь?
В конце концов, инстинкт убийства возобладал над осторожностью, и чудовище рвануло к валкинару. Воин вовремя отскочил, почувствовав, как когти рассекли воздух почти перед его лицом, и совершил рубящий удар. Ослеплённое яростью существо и не заметило этого но с полуоборота попыталось ударить Глаудира левой лапой, однако валкинар снова отпрыгнул. Монстрица была неутолима, нанося один удар за другим, но драколюд всякий раз уворачивался, иногда на ходу меняя направление движения, чем сбивал чудовище с толку, приводя её в ещё большую ярость. В один момент Глаудир решил рискнуть, сделав вид, что снова уворачивается, но вместо этого метнулся вперёд, ухватился за красную шерсть, растущую вокруг шеи, лихо запрыгнул на спину твари и со всей силы вонзил меч в правую лопатку. Чудовище взвизгнуло и замолотило лапами по воздуху, пытаясь достать чересчур подвижного противника, а Глаудир, по-прежнему ухватившись за меч, оттолкнулся ногами и с истинно кошачьей грацией приземлился на землю.
Пока всё шло хорошо. Бестия, несмотря на габариты и силу, как и любое творение Осквернённого божества, было уязвимо к митфурилу — металлу, из которого ковали мечи для валкинаров во времена Первой цивилизации. Реакция чудовища также говорила о том, что случай не неизлечим, и бедной девушке ещё можно помочь. Оставалось только продержаться до прихода Талис.
***
Сама же волшебница за некоторое время до этого воспользовалась тем, что Орвилл отвлёкся на Глаудира, и достала культиста своим лучом. Заклинание с треском ударило в жреца и отбросило его прямо на стену домика. Воздух вокруг него задрожал, а красно-золотистый дублет стал дымиться вокруг груди. Издав гортанный, нечеловеческий рык, Орвилл рванул дублет и сдёрнул с шеи какой-то обуглившийся предмет. Рыжая чародейка уничтожила предмет поддерживающий иллюзию культиста. И, впервые увидев истинный облик последователя Безликого, Талис даже охнула от неожиданности, едва увернувшись от очередной шаровой молнии.
Перед ней предстал лысый уродец с бледно-белой, как у глиста, кожей, покрытой сероватыми пятнами, и лицом, напоминающим обтянутый плотью череп. У него отсутствовали нос и губы, из-за чего полностью были видны заострённые зубы. В лишенных радужки и зрачка глазах читалась ненависть. Впрочем, спавшая иллюзия не сказалась на боевых навыках жреца, и он продолжил ловко вращать жезлом, посылая в волшебницу молнии или огненные лучи, отскакивая от ответных заклинаний.
Уворачиваясь от магии Орвилла, Талис краем уха слышала, как сверху, из-за стен храма, доносятся чудовищные звуки, приглушаемые боевыми чарами да звоном клинков короля и графа, дерущихся позади. Она поняла, что Глаудир уже активно боролся с монстром, и медлить было нельзя. Но Орвилл стоял на её пути и капитулировать не собирался.
В один момент жрец сменил тактику и не стал контратаковать. Затем, он резко вскинул левую руку вперёд и выпустил красноватый луч. Не успев увернуться, Талис инстинктивно выставила жезл вперёд, принимая удар. Жезл вспыхнул и с громким треском разломался, а рука волшебницы вмиг потяжелела от мощной отдачи заклинания. Торжествующе крикнув, Орвилл выпустил два луча молнии из обеих рук. Чародейка едва успела возвести вокруг себя голубоватую защитную сферу. Морщась от боли в левой руке, Талис обеими руками поддерживала купол, дребезжащий от натиска магии Орвилла. Жрец, уже уверовавший в свою победу, подходил к женщине всё ближе и ближе. С каждым его шагом натиск усиливался, у Талис носом потекла кровь, а сама чародейка рухнула на колени от напряжения, но не сдавалась. На лице Орвилл, больше напоминающего маску, отобразился мерзкий оскал из-за чего его обнаженные зубы стали казаться ещё крупнее.
Рыжеволосая волшебница, понимая, что силы на исходе, решила воспользоваться одним трюком, которому её научила близкая подруга Идрисэйд. Он заключался в том, что когда противник со всей силы пытается сломать твой защитный барьер — нужно резко снять защиту, махнув рукой в любую сторону, а самому откатиться в противоположном движении рук направлении. Соперника отнесёт по инерции, а значит временно дизориентирует. И именно этот момент нужно использовать для контратаки. Проблема в том, что Талис ещё не разу не доводилось прибегать к этому приёму, и она была не уверена, что он сработает. Но выхода не оставалась.
Чародейка махнула обеими руками влево и барьер исчез. Если бы она осталсь на месте, то луч, с грохотом пробивший дыру в халупе, попал бы в неё. Но Талис сразу же легла на живот и, откатившись вправо, ударила качнувшегося в сторону Орвилла кинетической волной. Вырвавшаяся с гулом волна отшвырнула изуродованного культиста прямо к стене одного из домишек, а его жезл отлетел в сторону. Хоть удар явно выбил дух из жреца, но тот был достаточно крепок и остался на ногах. Талис не дала времени ему опомниться и телекинезом стала видоизменять древесину, из которой был сделан заброшенный дом, отламывая от стены куски и превращая их в своеобразные оковы, словно корабельные канаты, оплетающие Орвилла по всему телу.
Жрец хрипел и кричал, пытаясь вырваться, но безуспешно. Голубые глаза чародейки выпучились, а черты лица исказились от переполнявшей ярости. Талис сжимала дерево всё сильнее, она слышала, как трещат кости Орвилла, сам жрец стал сдавленно кричать, а из его рта и носа потекла чёрная, как смола, кровь.
— Вы проиграли уже тогда, когда позволили мне выкрасть принцессу! — булькающим голосом прокричал Орвилл. — Для неё всё кончено! — со смешком добавил он.
Талис ничего не ответила. Вместо этого она с криком выпустила из обеих рук потоки пламени. Огонь сразу же поглотил Орвилла и, несмотря на отсыревшее дерево, перекинулось на остальную хибару. Жрец громко и отчаянно орал от невыносимой боли, но волшебница не прекращала высвобождать магию. Ночной воздух пропитал запах горящего дерева и палёной плоти. С каждым мигом крики Орвилла становились всё слабее. Минуту спустя охваченное пламенем, обуглившееся тело культиста дёрнулось в последний раз и затихло.
Лишь после этого волшебница устало опустила руки и рухнула на землю. Пролежав так пару мгновений, Талис затряслась от рыданий и прикрыла ещё горячеватыми, после заклинания, ладонями лицо, по которому покатились слёзы. Она не в первый раз лишает кого-то жизни, но не ожидала от себя такой жестокости. Орвилл был мерзавцем, но чародейка не желала обрекать его на столь мучительную смерть. Что на неё нашло?!