— Ладно, — не вдумываясь, согласился Степняк. — Но у нас все-таки миллион недоделок. Звонила вам эта… как ее… Марлена Ступина?
— Звонила. Взяла расчет в своей медчасти. И даже обещает привести еще одного терапевта.
— Видите? — Степняк самодовольно усмехнулся. — Вот так и надо действовать…
Ему не сиделось на месте. Оставив Лознякову в их крохотном кабинетике, он поднялся наверх, где Рыбаш, Гонтарь и Львовский втроем занимались приведением в порядок будущей операционной и прилегающих к ней помещений. Вид сверкающих автоклавов для стерилизации привел его в отличное настроение.
— Налаживается дело, налаживается! Пожалуй, и правда откроемся шестого?
— А холодина какая! — быстро и свирепо сказал Рыбаш. — Неужели нельзя заставить истопников…
— Я как раз собирался поручить это вам, — безмятежным тоном перебил Степняк. — Львовский и Гонтарь теперь справятся сами. А вы ступайте в котельную и наведите там порядок…
— Это не входит в обязанности хирурга!
— Вы намерены заниматься хирургией при такой температуре?
— А вы? — Рыбаш независимо и насмешливо глядел на Степняка.
Чей-то незнакомый басок оборвал начинавшуюся перепалку.
— Разрешите представиться. Окунь. Окунь, Егор Иванович. Явился по указанию Таисии Павловны…
Степняк и Рыбаш обернулись одновременно.
Невысокий, плотный человек, в хорошо сшитом костюме, чуть склонив голову набок, улыбчиво смотрел на них с порога операционной.
Степняк оценивающе взглянул на пришельца:
— Хирург?
— Совершенно точно, — подтвердил Окунь. — Двадцать три года назад выбрал эту специальность.
Он протянул аккуратно сложенные документы.
Степняк, не разворачивая, взял бумаги и оглянулся на Рыбаша.
— Заведующий отделением у нас уже есть… — начал он, но Окунь все так же улыбчиво замотал головой:
— Помилуйте, я ни на что не претендую. Мы с Таисией Павловной…
— А кто это у нас Таисия Павловна? — грубовато и неожиданно вмешался Рыбаш; выражение его лица было по-прежнему насмешливо-независимое.
Внутренне Степняк ощутил некоторое удовольствие: этот Рыбаш, видимо, тоже не любит таких настойчивых ссылок на начальство. Но, не забыв еще предыдущего разговора с Рыбашом, Илья Васильевич хмуро буркнул:
— Не у нас, а в райздраве.
Окрыленный поддержкой, Окунь поторопился объяснить:
— Мы с Таисией Павловной, так сказать, однополчане, в одном институте учились. Таисия Павловна редкой души человек, старых товарищей не забывает…
Рыбаш, словно не слыша того, что говорил Окунь, вернулся к прерванному разговору:
— В котельную, товарищ главный, я не пойду. Ничего в этом не понимаю, и меня там обмухорят, как маленького.
— Да уж, истопники — народ тертый, с ними надо умеючи, — весело согласился Окунь и благодушно предложил: — Если желаете, я могу попробовать! У меня с подобными элементами полный контакт. Таисия Павловна предупреждала, что больница должна открыться шестого, и если у нас тут, как говорится, аврал…
Он сыпал скороговоркой, переступая короткими ножками, и по-свойски улыбался всем вместе. Слегка озадаченный Степняк вопросительно посмотрел на него:
— Да вы же не знаете, что нужно…
— Ну как не знаю? — Окунь потер пухлые руки. — Я же слышал, когда входил: в здании холодно, а истопники вола вертят… Разрешите?
Все еще не раскрыв документы Окуня, Степняк слегка приподнял плечи:
— Попробуйте… В случае чего…
— Помилуйте, я с заключенными умел! — Окунь слегка поперхнулся. — Можете положиться…
Он ловко повернулся на каблуках и исчез в коридоре.
Несколько секунд оставшиеся молчали.
— Н-ну гусь! — вдруг расхохотался Рыбаш.
Львовский вздохнул:
— Сколько еще сохранилось таких типов…
Степняк молча засовывал бумаги нового хирурга в карман пиджака.
У Гонтаря блеснули очки:
— Если б я п-понимал что-нибудь в этих котлах…
— Будет вам, Наумчик! — почти прикрикнул Рыбаш. — Почему вы вечно чувствуете себя за все виноватым?
— Н-нет, п-правда… — волнуясь, начал Гонтарь и замолчал, потому что на пороге операционной опять появилась незнакомая фигура.
Машенька! — воскликнул Степняк. — Значит, отпустили?!
Накануне утром они проговорили добрый час втроем — Машенька Гурьева, Львовский и Степняк. Собственно, Степняк со Львовским только задавали вопросы, а Машенька отвечала. Да, замужем. Да, тот самый капитан, которого ранило за полчаса до официальной капитуляции фашистов. Да, четверо детей (она чуть-чуть порозовела, подтверждая это), старшему уже скоро четырнадцать, а младшей три, отдала ее в детсад. Чем занимается муж? Техник-строитель. Хочет ли Машенька работать старшей операционной сестрой в больнице? Конечно хочет. Она вообще-то уже две недели назад подала заявление об уходе, думала немножко отдохнуть — и куда-нибудь в клинику. А тут приехала Надежда Петровна, говорит, что…