Однако всё могло быть гораздо хуже.
Например, мы могли остаться запертыми в кладовке. А что может быть хуже?
Вечером того же дня я улёгся в кровать в мрачном настроении и размышлял о провале нашего плана.
Это Кертни во всём виновата, говорил я себе, прокручивая пальцем дырку в одеяле. Она отошла на шаг в последний момент. Конечно, она отошла. Шляпа не мог так плохо прицелиться.
Я тяжело вздохнул, вспомнив, как Кертни спокойно подняла с пола тарантула. Она сказала «Это просто тарантул» с таким чувством превосходства, так самоуверенно. «Это просто тарантул. Они редко кусаются».
Почему он не укусил её за руку? Вся её гордость тогда бы мигом улетучилась.
Ну почему она такая храбрая?
Кертни действительно заслуживает того, чтобы её по-настоящему напугать. Это собьёт с неё спесь, думал я, но счастливей себя от этого не чувствовал. Я продолжал терзать одеяло, и маленькие дырки постепенно превращались в большие.
Она действительно хочет, чтобы её напугали, напугали до смерти.
Но как, как, как?
Я сидел на кровати ссутулившись и опустив голову. Настроение было мрачное. Я безотчётно продолжал рвать одеяло.
Я опять представил себе, как Шляпа ронял тарантула.
Как он упал на голову Молли.
Нет! Нет! Нет!
Я опять вспомнил, как Молли плясала свой ужасный танец.
Вдруг я почувствовал, что не один в комнате. Мрачные мысли моментально улетучились. Я взглянул на дверь и окаменел от ужаса.
Я увидел огромного тощего монстра с окровавленной мордой, который, раскачаиваясь, приближался ко мне.
13
Огромный монстр склонился надо мной и протянул ко мне свои измазанные глиной руки.
— Пошёл вон, Кевин! — завопил я. — Ты испачкаешь грязью весь пол!
— Это не настоящая грязь, а краска, — сказал мой старший брат Кевин и опустил руки.
— А мне плевать! — ответил я злобно и, вскочив с кровати, сильно ударил его в живот. — Она всё равно капает на пол.
Он рассмеялся:
— Ну что, правда испугался?
— Нисколько! — заявил я. — Я знал, что это ты.
— Ты решил, что это Грязный монстр, — сказал он, осклабившись сквозь толстый слой жидкого коричнево-оранжевого грима, капавшего с его лица. — Ведь так, дурила?
Я ненавижу, когда он называет меня дурилой. Он поэтому это и делает.
— Ты совсем не похож на Грязного монстра, — сказал я мрачно. — Ты похож на мусорную кучу.
— Сегодня вечером мы напугали малышей, которые гуляли по лесу, — самодовольно сказал Кевин. — Надо было видеть их рожи. Они бросились наутёк с жалобным воем, а двое из них даже расплакались. — Кевин захихикал.
— Пошёл отсюда! — пробормотал я и толкнул его к двери. На руках остался коричнево-оранжевый след от краски.
— Фильм почти готов, — сказал он и вытер руки о мою тетрадь с домашним заданием по математике. — Может быть, я тебе его покажу.
— Не прикасайся к моим вещам! — сказал я злобно, но потом вспомнил, о чём хотел спросить его и сменил тон. — А я могу поучаствовать в съёмках? — умоляюще спросил я. — Ну пожалуйста! Ты говорил, что может быть, вы меня возьмёте. Помнишь?
— Нет, нет, дурила. — Он отрицательно покачал головой. — Ты перепугаешься до смерти.
— Чего?
Он что, смеётся надо мной?
— Ты испугаешься, Эдди, — повторил он, почёсывая измазанный краской затылок. — Один в глухом тёмном лесу, где разгуливают три Грязных монстра… Ты уделаешься. Точно уделаешься.
— Эй, послушай! — злобно закричал я. — Это не смешно, Кевин. Ты же обещал…
— Нет, не обещал, — заявил Кевин. Здоровая капля коричневой краски скатилась с его плеча и упала на пол.
— А тебе придётся мыть пол, — сказал я с гнусной ухмылкой. — Ты у меня его вылижешь! — орал я, скрестив руки на груди.
Он только смеялся в ответ.
Неожиданно мне в голову пришла мысль.
— Слушай, Кевин, поможешь мне сделать одну шутку? — спросил я задумчиво.
— Наверное, нет, — ответил он, ухмыляясь.
— А в чём дело?
— Ты не можешь придумать, как напугать кое-кого? — спросил я.
Он внимательно посмотрел на меня, и показал свой коричнево-оранжевый костюм:
— А это недостаточно страшно?
— Нет. То есть я хочу спросить, может, ты знаешь ещё какие-нибудь способы напугать кое-кого, — спросил я, не зная, как объяснить, в чём дело. Наконец я решил выложить всё начистоту: — Мы с друзьями пытаемся напугать девочку по имени Кертни.
— Зачем? — спросил он и положил свою измазанную руку на мой туалетный столик.
— Да так, шутки ради, — сказал я.
Он кивнул.
— Но нам никак не удаётся её напугать, — продолжал я. — Что мы ни делаем, всё впустую. — Я плюхнулся на кровать.
— А что вы уже испробовали? — спросил Кевин.
— Да так, пару штучек. Змею и тарантула. Но она не испугалась, — сказал я.
— Мелко, — пробормотал он и отошёл от столика, на котором осталось грязное пятно.
— Что значит «мелко»? — спросил я.
— Мелко — это значит, что вы пытаетесь испугать её при помощи всякой мелкой дряни. Вам нужно попробовать напугать её чем-нибудь большим. Например, чем-нибудь, что больше неё.
Я задумался. Похоже, он прав.
— А что ты называешь большим? — спросил я. — Что-нибудь вроде слона?
Он нахмурился и покачал головой:
— Эдди, ну где ты достанешь слона? Я говорю о чём-нибудь вроде большой рычащей собаки.
— Собака? — переспросил я, почёсывая затылок.
— Ну да. Представь себе: девчонка вроде твоей Кертни идёт по улице или по лесу и вдруг слышит злобное рычание. Она оборачивается и видит огромную собаку с открытой пастью и торчащими клыками, которая бежит прямо на неё. Она испугается. Это факт.
— Недурно, — сказал я задумчиво, — недурно, Кевин, ты гений. Правда.
— Можешь мне это не говорить, — ответил он и вышел из комнаты, оставляя на полу грязные следы.
«Огромная рычащая собака», — думал я.
Я представил себе эту собаку. Она была размером с волка и выла на луну, задрав голову.
Потом я представил себе, как Кертни, ничего не подозревая, идёт по тёмной улице. Она слышит странный звук. Тихое рычание. Её глаза наполняются страхом.
«Что это за звук?» — думает она.
И тогда она видит её. Самую огромную, злобную и громкую собаку на свете с красными горящими глазами. Собака открывает пасть и показывает страшные острые клыки.
С рычанием, от которого дрожит земля, она бросается на Кертни и хочет вцепится ей в горло.
Кертни зовёт на помощь, потом поворачивается и, пытаясь спастись от верной гибели, бежит вопя и рыдая, как младенец.
«Ко мне, малыш», — зову я зверя.
Собака останавливается и подбегает ко мне, виляя хвостом. Кертни продолжает плакать и дрожать всем телом, а собака лижет мне руку.
«Это просто собака, — говорю я ей. — Собаки кусаются, только если чувствуют, что их боятся!»
Я захохотал и вскочил с кровати.
«Действительно стоит попробовать, — подумал я. — Обязательно надо попробовать».
Остаётся только узнать, у кого есть огромная злая собака.
14
Вечером в субботу мы собрались на заднем дворе у Чарлин, чтобы опробовать новый крокет, который ей подарил папа. Был ненастный день. Высокие облака закрывали солнце и отбрасывали серые тени на лужайку.