Она не могла изменить саму себя, что уж говорить о других.
Стефани отодвинула утыканную иголками, пушистую ветку. Идти, идти вперёд, вглубь леса, и не останавливаться. Потому что, если остановишься, сделать это себя уже не заставишь. И тогда…
Она выкинула из головы мысли об отце и стала думать о себе.
Себя она ненавидела не меньше. У неё не было на это особенных причин, но разве это кому-то когда-то мешало? Если очень захотеть, то всё получится. И ты убедишь себя в том, что тебе противны собственные пухленькие ручки и ножки. А «осиная» талия – где она? В книгах и журналах у всех настоящих красавиц «осиная» талия. Руки? Некрасивые. Глаза? Недостаточно большие. Её губы не пробуждают в мужчинах желания. Зубы неровные. А уж грудь и бёдра…
Примерно так убеждала себя Стефани. В том, что она непривлекательная, неженственная и чуть ли не уродина. Долго и упорно она убеждала себя, и это принесло плоды. У Стефани был талант оратора. Она об этом не подозревала, а потому ничто не помешало ей навесить на себя ярлык «Некрасивая». Никто ей не возразил. В деревне, где жила Стефани, женщины были всего лишь довеском к мужчинам. Пока мужчина руководил судьбой, женщины, вплоть до свадьбы, тихо сидели по домам, убирались и вышивали платочки.
Девочкам запрещалось появляться на людях. Если их и видели в общественных местах, то только в сопровождении взрослых. И в тёмных платках, закрывавших почти всё лицо.
Но, когда девочке исполнялось шестнадцать лет, всё менялось. По традиции, в этом возрасте девочка превращалась в девушку и должна была вступить в брак. Она ничего не знала о своём «суженом», о его родных и благосостоянии. Стефани была почти неиспорченной девушкой. Она знала, что в день её шестнадцатилетия устраивался пир, на который собирались все родственники, друзья и знакомые. Стол нагромождали едой, напитками, сладостями. Все веселились и поздравляли будущую невесту. Которой, наконец, позволяли снять платок. Но только чтобы побольше съесть. Девушке нужно было запастись силами, ведь впереди её ждал обряд венчания, первая брачная ночь, роды, грудное вскармливание… Никто не притрагивался к рагу, котлетам или картошке пюре – все ели только зелень. Так родные и гости показывали, что отдают всё лучшее будущей маме и хранительнице очага. А та наворачивала пельмени, трескала рыбу под соусом, объедалась свежим хрустящим хлебом, запивала мёд и варенье молоком, вином, брагой…
Не у всех невест были сильные желудки. Стефани повезло.
Хотя однажды съеденное дало себя знать. Пока Стефани шла через лесную чащу, у неё помутился взгляд, и прозрачные кругляшочки заплясали перед глазами. Она прислонилась к дереву, закрыла глаза, перевела дыхание.
И услышала голос:
– Привет.
Она огляделась.
Перекрещенные ветки, с листвой и иголками. Пышные завитки кустарников-париков. Темнота, сочащаяся между стволов, как густое чёрное молоко. Постоянное движение: животные и насекомые.
– Привет, – повторил голос.
«Какой-то странный голос», – подумала Стефани.
Негромкий, спокойный. Он мог бы быть приятным, если бы не был таким… ровным. Бесчувственным, холодным – как у робота.
Вдруг она поняла, что должна бы испугаться, – и не на шутку перепугалась.
– Кто это?
– Привет, – сказал голос.
– Привет, – сказала Стефани.
Она стала отступать назад.
– Как тебя зовут?
Стефани казалось, что за ней наблюдают. Но откуда?
Скорее всего, голос раздавался из тех кустов. Она присмотрелась к ним, но ничего особенного не увидела.
– Меня зовут Стефани, – сказала Стефани.
Первой мыслью было броситься бежать, но она переборола страх. Она знала, что случится что-то подобное, ведь всё идёт по заведённому порядку. В лесу прячутся парни из её деревни, и тот, кого она найдёт первым, станет её мужем.
– Не бойся, – сказал голос. Безразлично, словно какую-нибудь банальность. – Меня зовут Дрог. Ты та девушка?
– Дрог? Это что за имя такое? – выпалила Стефани.
– Очень распространённое, – сказал Дрог.