— Она была моей женой, Уизли, и у нас украли общего ребенка. Поэтому не существует сценария, где я бы оставил ее где-то, где не смогу наблюдать за ней лично. И мне не хочется этого делать, но клянусь всем, что у меня есть, если ты не отойдешь с дороги, я заставлю тебя.
Еще несколько секунд рыжая не отводила взгляда от холодных глаз, но никто не взялся спорить: слишком безапелляционным было заявление, и все точно знали, что Малфой не шутит. В этот раз нет. Джинни отошла в сторону, и Тинки бережно взяла за руку Грейнджер, словно та была безвольной куклой. По сути, со стороны, она таковой и являлась. Кажется, девушке сейчас было абсолютно все равно, где находиться, если это не помогает найти ее сына.
— Малфой, — произнес Гарри, когда Гермиона растворилась в воздухе вместе с няней ребенка, — будет лучше, если ты откроешь нам доступ к камину. Я дам знать, если что-то узнаю.
— И так будет лучше в случае крайней необходимости, — подтвердил Рон.
Малфой кивнул — это все, на что его хватило. Выйдя за дверь, он аппарировал.
***
— Нет, не подходит, — покачала Грейнджер головой. — Принеси другой фолиант. И еще тимьян.
— Мисс Гермиона… — несмело произнесла Тинки, но была перебита.
— Живо! — крикнула она, и эльфийка склонила голову, исчезнув в поисках нужных вещей.
Огромный стол в комнате на третьем этаже был завален книгами и мешочками. Небольшие котелки стояли в разнобой, усыпанные травами, а руки Гермионы были вдоль и поперек изрезаны, хотя на каждую из попыток требовалась всего капля крови. Просто попыток было больше пяти десятков. Тусклый фонарь освещал лицо девушки, хотя казалось, что впалые щеки и синяки под глазами видны даже при кромешной тьме, будто она успела похудеть на десяток килограмм всего за день или состариться на несколько лет. Свеча, служившая источником воска для ритуалов, догорала, и Гермиона подумала, что нужно будет попросить Тинки принести новую. Волшебница листала очередную книгу, которая обещала результат, и плевать, что написанное в ней было черно, как сама смерть.
— Тебе нужно поспать, — прозвучал холодный голос из темноты, и она вздрогнула, переведя взгляд на него.
— Мне нужно найти моего сына, — ответила Гермиона, бросила в очередной котелок новый микс трав и, порезав палец, капнула свою кровь на ингредиенты.
— Это не сработает, — сказал Драко, зажигая еще одну свечу взмахом руки.
— Должно. У нас одна кровь, и она… — попыталась объяснить девушка, толча в ступке все брошенное, но это, скорее, звучало, как попытка убедить саму себя.
— Они не настолько глупы, чтобы не предвидеть то, что мы попытаемся найти их по заклинанию крови, Грейнджер, — вздохнул Драко, смотря на ее тщетные старания. — Это сработало один раз, второй не сработает. Ты только обессиливаешь себя черной магией.
— Что-то же… что-то же должно, — вздохнула она, отставляя котелок и ставя на своей ладони кровавую кляксу, которая стекла на утреннюю газету.
Практически все страницы «Пророка» пестрили о произошедшем на чемпионате. Предположения, перечисление пострадавших известных личностей, учет погибших, рассказы Министерства. Что ж, Гермиона так сильно переживала о том, не словят ли ее репортеры в ложе для Малфоев вместе со Скорпи, что теперь было совершенно понятно — всему миру на это плевать. Паника захватила людей с новой силой, и сколько бы Министерство не пыталось выдвигать версии о том, что это могла быть лишь шутка, вышедшая из-под контроля, никого не могли убедить в этом. Все вокруг знали, что метку может вызвать лишь Пожиратель, а это значило, что какие-то сумасшедшие все еще на свободе.
Гермиона просматривала несколько страниц в газетах и становилось ясно, что жизнь в Англии остановилась. Многие люди просто не выходили на работу, опасаясь за свои жизни. Но ей было на это абсолютно наплевать, даже если бы завтра само Министерство оказалось в огне. Все неважно, кроме одного — Скорпи.
Тинки материализовалась из воздуха, держа в руках новый мешочек с травами и книгу. Малфой забрал у нее томик из рук, просмотрев обложку. Книга явно была взята из дальней части библиотеки.
— Ты не в силах справиться с этой магией, — вздохнул он, бросив томик сзади себя на полку.
— Ты меня недооцениваешь, я… — начала огрызаться девушка.
— Ты никогда в своей жизни не использовала темную магию в той мере, чтоб овладеть ей хоть на сколько-то умело. Твою мать, Грейнджер, ты пытаешься себя убить? — прищурился Драко. — Для большей половины того дерьма, описанного в этом экземпляре, даже я не столь сильный, чтоб его провернуть.
Она сглотнула, прижав ладони к глазам. Чувствовалось, будто у нее отобрали руку. Скорее, даже сердце. Что-то важное, ценное, совершенно неотъемлемое.
Драко подошел к ней, подвинув кресло, и взял девушку за кисть.
— Вулнера санентур, — произнес он, водя палочкой по коже, заживляя раны. — Выпей, здесь чай.
Драко призвал с полки маленький термос, с которым пришел в комнату.
— Я ничего не буду пить из твоих рук сейчас, — подозрительно сказала Гермиона, понимая, что он, скорее всего, туда что-то подмешал. — Я не хочу спать. Мне это не нужно.
— Грейнджер, если бы я хотел тебя отравить, я бы сделал это раньше, — усмехнулся Малфой, и девушка прищурилась: ей показалось, что когда-то она это уже слышала.
Гриффиндорка перевела взгляд на хаос повсюду и не смогла успокоиться. Что она еще должна сделать? Она была готова использовать черную магию, светлую, продать душу чертову дьяволу, лишь бы исправить свою ошибку. Но ничего не помогало.
— Это все из-за меня, — понизила Гермиона голос, смотря на свои руки, теперь полностью исцеленные. — Ты ненавидишь меня за это, и я тебя понимаю. Я сама себя ненавижу.
Драко поднял ее подбородок двумя пальцами, заставив посмотреть на себя. Пламя свечи отражалось в его взгляде, бросая блики на строгие черты лица. Пара прядок упали ему на лоб, и Гермионе хотелось убрать их, но от подавленности девушка даже не могла пошевелиться.
— Я бы не смог тебя ненавидеть, — вздохнул Драко. — Ты не виновата в этом, они так или иначе добрались бы до Скорпи, если такова была цель. Мы не могли замуровать его в Мэноре.
— Но я просто…
— Просто пыталась спасти всех вокруг, как обычно, — усмехнулся Малфой, разговаривая шепотом, хотя в доме они были одни.
— Ты злишься на меня, — утвердительно сказала Гермиона.
— Я злюсь не на тебя, а на тех, кто посмел притронуться к моему ребенку, — объяснил Драко.
Грейнджер сжала губы, пытаясь сдержать слезы, но они все равно покатились из глаз, наплевав на ее решение. Вытирая щеки тыльной стороной ладоней, она чувствовала, что дрожит.
— Я так по нему скучаю. Так сильно боюсь за него, что… — Малфой обнял ее и услышал, как она всхлипнула ему в плечо. — Даже думать страшно, где он сейчас. Я никогда не прощу себя, если…
— Все, тише-тише, — успокаивал ее Драко, водя ладонью по волосам. — Ты же знаешь какой он: сильнее меня, умнее тебя. Скорпи не даст им заскучать, кто бы это ни был.
Грейнджер отстранилась, улыбнувшись через силу. Это была правда — Скорпиус не был мямлей. Он крепкий орешек.
— Гермиона, — обратился к ней Драко, — я обещаю, что спасу нашего сына. Я верну его, слышишь? С ним все будет в порядке. Ты мне веришь?
Она сглотнула, пытаясь унять слезы, и кивнула, смотря на Малфоя. В его голосе была такая стальная решимость, что Грейнджер не сомневалась в том, что он верил, во что говорил, а не просто успокаивал ее, говоря все эти вещи для красного словца.
Драко наклонился, целуя Гермиону, и это было важнее всего. Важнее слов, важнее сочувствующих взглядов, важнее обещаний. В этом поцелуе не было страсти, но в нем было что-то большее. Что-то теплое, отдающее. Девушка обняла Малфоя за шею, когда поцелуй прервался.
— Пойдем хотя бы просто полежим, — предложил он. — Нам нужно восстановить силы. Потом примемся по новой.
Секунду подумав, Гермиона все же согласилась и взяла его за руку, когда парень повел ее вдоль по коридору. Свернув вправо, он открыл дверь, и они зашли в комнату. Несколько мгновений у нее ушло на то, чтобы понять, что она ни разу здесь не была раньше. Потому что это была хозяйская спальня.