— О, ну конечно, — закатила глаза она. — Дай угадаю. Я помню, что ты считаешь меня «не такой уж худой», но можешь со своим мнением пойти куда подальше. Слава Мерлину, оно никого не интересует, кроме тебя.
Малфой удовлетворенно улыбнулся, смотря, как Гермиона пробует намешанный барменом напиток.
— Не думал, что для тебя это оказалось таким важным, что ты запомнила, — хмыкнул он. — Но дело в другом. Обычно такие платья надевают девушки, которые считают свою фигуру самым важным козырем, а это так скучно, когда самое интересное, что может быть в женщине — это тело.
— О да, ты ведь такой ценитель души, — сказала Гермиона с сарказмом.
— Как плохо ты обо мне думаешь, — поцокал он языком, и девушка заметила, что его голос звучит ужасно обольстительно.
Поразительно, насколько манера Малфоя говорить приковывала к себе внимание. Он знал, когда нужно повысить голос, когда снизить до шепота или сменить интонацию, чтобы его действительно слушали. Говорили, что таким ораторским искусством обладал Волдеморт, и ее плечи немного вздрогнули от этой мысли.
— Просто это все, — двумя пальцами он провел в воздухе вдоль ее наряда, — совершенно не твое.
Она недовольно сжала губы, но решила лишить его удовольствия потешаться над происходящим, сосредоточившись на коктейле. Вкус был сладко-горький, но явно лучше, чем предыдущий напиток. Вдруг освещение в зале стало немного приглушенным, и из колонок полилась приятная музыка, став громче. Оглянувшись, она увидела несколько пар, которые были явно подшофе и танцевали, едва попадая в ритм. Малфой отставил свой стакан, и звук цокнувшего стекла о барную стойку привлек ее внимание. Гермиона повернулась и, глотнув сладковато-алкогольную жидкость, уставилась на его руку.
— Я устал сидеть на этом чертовом стуле, — раздраженно произнес он, смотря, как она медлит, и Грейнджер невольно задумалась, как часто парень получает отказы в просьбе потанцевать. — Магглы ни черта не понимают в комфорте.
Ей и самой хотелось бы размяться, но лучше Гермиона просидит вечность, будучи прикованной к твердой крутящейся поверхности с подножкой, чем потанцует с Малфоем, потому что…
— Я не умею танцевать, — правда выскочила из рта так внезапно, что ее глаза округлились в удивлении, будто это сказал кто-то со стороны.
— Успокойся, Грейнджер, едва ли здесь кто-то заинтересован в оценке твоих танцевальных способностей, — Но ты заинтересован — вот основная проблема.
Она едва успела опустить стакан, когда он потянул ее за ладонь, заставив спрыгнуть и поспешно поправить платье.
— К тому же, в танце важен тот, кто ведет, — произнес Драко, привлекая девушку к себе ближе.
И она могла поклясться, что это все какой-то специально поставленный номер, тщательно спланированная акция по введению ее в неловкие ситуации. Гермиона слышала смех танцующих пар рядом, которым, очевидно, было глубоко плевать на происходящее, и они наслаждались эффектом выпитых ранее напитков. Однако, с другой стороны это не они танцевали с Малфоем, которого, кажется, может стошнить собственным снобизмом, если партнерша вдруг сделает неправильное «па». Или музыкант издаст не ту ноту или чему там еще учат с пеленок в этих аристократических до мозга костей семьях?
Но сделав поворот, Гермиона вдруг оказалась неимоверно благодарна правой руке Малфоя, которая держала ее за талию, потому что мир начал медленно расплываться и слегка пошатываться. Она могла поклясться, что Драко чувствовал наслаждение от одного понимания, что девушка находится не в своей тарелке, и ей хотелось задушить его за это собственными руками. Словно в попытке сделать это, Гермиона забрала свою ладонь из руки парня и положила кисти ему на плечи, невольно придвигаясь ближе. На самом деле, ей нужно было немного больше опоры, если она собиралась продержаться во время танца в вертикальном положении как можно дольше, но выглядело это иначе. Несмотря на такую благодатную почву для шуток, Драко промолчал, но Гермиона была уверена, что он потом восполнит этот пробел.
Вдохнув глубже, чтобы понять, неужели в зале действительно стало жарче из-за танцевавших тел или это просто ее лихорадит, она вновь ощутила приятный запах мужского парфюма, который смешивался со свежим и, кажется, был глотком воздуха в этом помещении. Гермиона понимала, что они стоят слишком близко, но стены предательски плясали в зрачках, не давая ей отодвинуться.
Она почувствовала, как его рука поднялась, и затем ощутила, что кончик заколки оцарапал ее шею, когда он отбросил ее на стул. Когда Гермиона подняла на него удивленный взгляд, парень совершенно не выглядел смущенным.
— Тебе Скорпиус разве не говорил, что тебе лучше с распущенными волосами?
Гермиона нахмурилась, вспоминая что-то подобное, но вряд ли там был Малфой.
— И как часто вы вдвоем меня обсуждаете? — хмыкнула она, пытаясь звучать буднично, пока жар постепенно распространялся по ее щекам. Включите кто-нибудь кондиционер, ради всего святого.
— Мне кажется, что не слишком правильно врать в глаза ребенку, поэтому я всячески избегаю тем, касающихся тебя, — ответил Драко, удовлетворившись ее реакцией.
— Ты такой благородный, Малфой, — гриффиндорка сузила глаза, чувствуя, что закипает, но мелодия, играющая еще секунду назад плавно и медленно, немного ускорилась, добавились басы, и музыка стала более походить на клубную, ту, которую она слышала в небольшом первом зале, пусть и не такую раздражающую.
Драко лишил ее шанса ответить ему, притянув ближе, и тут же отстраняя, кажется, практически не делая усилий, но совершенно изменяя характер танца. Этот уже не был похож на медленный и вычурный, которому он, несомненно, был обучен. Это было что-то более маггловское и… довольно развязное.
— Где ты научился танцевать эти танцы? — спросила Гермиона, когда слизеринец вновь легким движением повернул ее спиной к себе, и она делала все возможное, лишь бы не концентрироваться на его ладонях, на которых хотелось концентрироваться слишком сильно. Чертов «Красный октябрь»!
— В спальне, — ответил парень, и она почувствовала улыбку в его словах, даже не видя его лица. — Что, Грейнджер, разве никогда не замечала, насколько схожи движения? У меня была большая практика.
Ее рот приоткрылся, девушка поняла, что это уже слишком.
— Разве что в спальне тебе не скажут, насколько ты напыщенный индюк, — сказала она, чувствуя на своем лице его дыхание, и это все делало ситуацию куда тяжелее.
— Ты права, в спальне мне обычно говорят другие вещи, — самодовольно усмехнулся Малфой и отпустил ее, когда песня сменилась слишком быстрой, чтобы под нее можно было бы танцевать вдвоем.
Гермиона оперлась о барную стойку, садясь обратно, и была благодарна, что она была холодной от напитков со льдом, потому что все эти касания вперемешку с разговорами действовали на нее каким-то неправильным образом. Ей нужно домой. Домой. Эта мысль билась где-то в самой дальней каморке ее головы, задвинутая туда музыкой, терпким вкусом гренадина и кристально-серыми глазами.
— На самом деле, знаешь, ты не умеешь пить текилу, — сказал Драко, когда с легкой руки бармена возле них вновь материализовались две стопки. — Это нужно делать правильно.
Он говорил медленно и сидел так близко, что если бы она хотела, то могла сместить ногу всего на несколько сантиметров и поставить ее на подножку его стула. Малфой потянулся рукой, и, взяв дольку лайма, подвинулся ближе. Драко убрал с ее левого плеча волосы, падающие на лицо и, практически издеваясь, опустил тонкую бретельку вниз, пока она пыталась понять, происходит ли это на самом деле.
— Что ты…? — попыталась проговорить Гермиона, но голос звучал так тихо, что едва ли он расслышал, и девушка прервала предложение.
— Боишься, Грейнджер? — усмехнулся Малфой. — Чтобы вкус текилы не был таким резким, сначала нужно окунуть язык в соль, а после заесть лаймом. Тогда это будет терпимо.
Внезапно она почувствовала, как холодный сок цитруса полился в район ее шеи, вызывая мурашки.
— Малфой, — произнесла Гермиона предупредительно.
— Но какой толк в попойке, если это не щекочет нервы? — уголок его рта приподнялся, образуя кривую ухмылку и в следующий момент, она могла поставить все свои сбережения на то, что просто перепила, и сейчас, видимо, лежит у себя дома и ей снится сон. Ночной кошмар.