― О… ― неуверенно произнес Малфой, взглянув на Гермиону, видимо, потому что его посетили идентичные мысли. ― Я хоть тогда нашел палочку?
― Да, конечно, и мы остались в горах еще на день. Я впервые ел что-то с костра!
― Спасибо, сынок, мне очень приятно, ― произнес Драко шепотом, поцеловав ребенка в щеку. ― Тинки! Отнеси этот подарок в Мэнор.
Появившаяся эльфийка кивнула и растворилась вместе со свертком. Гриффиндорка отметила, что он не оставил самодельный снитч в горе остальных презентов. Конечно, это могло быть обусловлено тем, что на нем были выведены слишком уж странные надписи, но почему-то она была уверена, что дело не в этом.
― Драко, родной, я ищу тебя весь вечер! ― внезапно за его спиной раздался голос, и Малфой повернулся.
Девушка со спутником, одетая в красное платье, поцеловала его в обе щеки, обнимая.
― Привет, Люси, рад тебя видеть, ― произнес Драко, кивнув ее сопровождающему, с которым был, очевидно, не знаком.
― Я не могла тебя найти! С днем рождения! Поверить не могу, что присутствую на таком торжестве! Все же в дружбе с Гринграсс есть свои плюсы! ― засмеялась она, приманивая к себе бокал шампанского со стола. ― Я сложила свой подарок к остальным, ты не против? Тебе точно понравится, Астри мне помогала выбрать!
Девушка щебетала так быстро, что после ее монолога требовалось еще несколько дополнительных секунд, чтобы осознать сказанное.
― О боги, кто это такой симпатичный здесь? ― задорно спросила она, наклонившись к Скорпи.
― Здравствуйте, ― улыбнулся мальчик.
― Это мой кузен по отцовской линии, приехал на лето, ― сдержано ответил Драко, не вдаваясь в подробности, впрочем, Люси они точно не интересовали.
― И почему все Малфои такие красавчики? Иногда я просто завидую Астории! ― Люси засмеялась, переведя взгляд на Грейнджер. ― Простите, мне, видимо, хватит шампанского, я не представилась. Люси Трэверс.
― Гермиона Грейнджер, ― они пожали руки. ― Я училась в Хогвартсе с Драко.
― Рада познакомиться, ― кивнула Люси, кажется, звуча вполне искренне, из чего можно было сделать вывод, что Астория либо очень скрытная личность, либо они не такие уж и близкие подруги. ― Еще раз поздравляю тебя, Драко. Веселись, это твой день!
― Всенепременно, ― ухмыльнулся он, повернувшись к сыну, когда Люси ушла, отдав пустой бокал одному из официантов. ― Скорпи, ты не голоден? Там есть отменный пирог. Готовила, конечно, не Тинки, но…
― Иди к Блейзу, ладно? ― перебила его Гермиона, не желая, чтобы сын оставался без присмотра надежного человека хотя бы несколько минут. Драко нахмурился, не понимая ее реакции, но промолчал. ― Он наверняка соскучился по тебе. Только, прошу, не отходи от него далеко, хорошо?
― Ладно, ― протянул мальчик так, будто он уже слишком большой для этих наставлений.
Скорпиус убежал к основному сосредоточению людей, и родители проследили, чтобы ребенок стукнулся кулаками с крестным. Словив взгляд Забини, Драко и Гермиона зрительно попросили его присмотреть за ребенком.
— Я не ожидал, что ты придешь, — повернулся он к ней, и она заметила уже знакомый огонек в его глазах. Игра началась.
— Ты сделал столько ошибок в слове «надеялся», — фальшиво пожурила Гермиона Малфоя. — Но вряд ли я бы простила себе, пропустив такое мероприятие. Только прибыв, я подумала, что твою свадьбу перенесли.
— А ты хотела бы быть приглашенной? — поднял одну бровь слизеринец.
Веселый настрой немного притупился после этой фразы, но Гермиона не дала этому чувству пробраться наружу так сильно, чтобы стать видимым. Наверное, это последняя в мире вечеринка, на которой она хотела бы побывать.
— Так или иначе, ты знаешь толк в организации праздников. Подумай об этом, если карьера не задастся, — это утверждение было особенно забавным после столь успешного слета.
— Не каждый день исполняется двадцать три, — равнодушно пожал плечами Драко и, потянувшись к столу, взял оттуда вишню и ступил несколько шагов вправо, отходя за цветочную декорацию, увлекая Гермиону за собой. — Ты оценила, Грейнджер? — он макнул ягоду в трехъярусный шоколадный фонтан и медленно отправил ее в рот, а гриффиндорка подумала, что попробуй она провернуть этот трюк, половина шоколада уже оказалась бы у нее на платье. — Я заказал его специально, чтобы тебе было легче меня терпеть.
Гермиона сжала губы, пытаясь скрыть улыбку, но не смогла. «Место, где есть ты, не спас бы даже трехъярусный шоколадный фонтан.»
— Не думала, что для тебя это оказалось таким важным, что ты запомнил, — медленно проговорила она, возвращая ему его же колкость. — В любом случае, у меня кое-что для тебя есть.
— Неужели? — поднял брови Драко, лениво засовывая руки в карманы серых брюк. — Я думал, что твое появление здесь уже бесценный подарок, который я вряд ли смогу принять.
Девушка закатила глаза и, расстегнув сумочку, достала оттуда небольшой сверток, взмахом палочки возвращая ему реальные размеры. Сейчас она была рада, что они стоят за какой-то зелено-цветочной изгородью, и пусть это не было полностью изолированное место, но шанс того, что кто-то заметит его платиновую макушку и подойдет, чтобы поздравить, был меньше.
— Я долго думала, что тебе подарить, но все варианты сводились либо к тому, что у тебя это уже есть, либо к тому, что эта же идея придет в голову кому-то еще, а это… — как же Гермиона ненавидела чувство неловкости, которое посещало ее только в его присутствии. — Это тебе никто больше не сможет подарить.
Прошел не один день в этих мучительных раздумьях, где Грейнджер бросало от водоворота бессмысленных идей до убеждения в том, что она вообще не обязана ничего дарить напыщенному хорьку и идет туда исключительно ради Скорпиуса. Однако одним вечером Гермиона увидела его фотографию в окружении друзей по команде, которая была сделана явно неожиданно, потому что кадр был построен издалека, и они сидели и просто разговаривали друг с другом. Его эмоции отличались от того, что она видела обычно во всяких интервью, которые все равно были на слуху, даже если ты ненавидишь квиддич.
Гермиона написала ее буквально за ночь. Как алкоголик, добравшийся до выдержанного десятилетиями виски. Это был как запой, приступ вдохновения, который не чувствуется, как легкий бриз, наполняющий тебя желанием творить. Это было что-то вроде урагана, который просто подчиняет тебя себе, что-то вроде огромной силы, которая заламывает тебе руки и не отпускает, пока ты не сделаешь, что велено. И если безупречный последний мазок краски не закрепится на холсте, тебя эта лихорадка не отпустит.
Произнеся заклинание, Малфой убрал волшебную вуаль, закрывающую картину, и взглянул на изображение.
Его силуэт был на бумаге черной дымкой, почти неуловимый, но все равно каким-то образом потрясающе узнаваемый: острые скулы, линия подбородка, то, как он обычно склоняет голову, и даже очертания прически. Вокруг плясали лиловые, бирюзовые и аквамариновые оттенки, но ближе к контуру силуэта они менялись, пробираясь прямо внутрь, становясь винными, янтарными и пурпурными, сливаясь в абсолютно новые грани палитры.
Когда Скорпиус подошел к матери и, встав за спиной, спросил, что значит эта картина, она тогда не могла сказать, как не имела понятия и сейчас. Просто этот образ казался ей таким правильным, будто не было ничего более естественного, чем силуэт Малфоя в таких оттенках, словно они были частью него, его внешности, как хитрый прищур или довольная ухмылка.
— Почему палитра оттенков меняется? — наконец, спросил он строгим голосом, после минутного немого рассматривания картины.
Мерлин, любой другой бы просто поблагодарил! Но Малфою нужно было докопаться до сути. Если она вообще существовала.
— Потому что мне кажется, ты не такой холодный на самом деле, — ответила Гермиона, и ее брови подскочили вверх так, будто этот ответ родился не в ее голове. Она снова не хотела этого говорить и теперь чувствовала себя так, будто обнажается.