— Я заметил, — его тон постепенно опускался до шепота, и она бессознательно тянулась к нему ближе, чтобы услышать; будто он использовал на ней этот тупой ораторский трюк, — что ты всегда уходишь от ответа, потому что не умеешь врать и знаешь об этом. Всегда выглядишь дурой.
Гермиона искренне пыталась на него разозлиться, но какого-то черта он действовал на нее не хуже алкоголя, особенно, когда стоял так близко. Словно своим присутствием вытеснял все, даже не давая злости шанса найти себе место.
Драко скользнул взглядом по ее наряду, задержав глаза на груди, рассматривая вырез так бесстыдно, что совершенно в любом обществе это было бы неприемлемо.
— Если ты сейчас польешь дерьмом мое платье, я тебе врежу, — предупредила Гермиона, зная его привычку критиковать ее одежду.
— Просто я знаю, что в любом случае без него ты выглядишь лучше, — хмыкнул Драко, возвращая внимание ее глазам.
Девушка задержала дыхание, пытаясь сделать вид, что Малфой этого не говорил. Но он сказал. И сейчас смотрел на ее щеки, которые своим румянцем доказывали реальность произошедшего.
— Ты не помнишь, — ляпнула Гермиона.
Потому что пыталась убедить в этом себя долгое время. Что это забылось, что они были пьяны, что это вообще произошло не с ними. Драко рассмеялся.
— Даже если бы я не помнил, Грейнджер, то мне ничего бы не помешало освежить это в памяти прямо сейчас.
Драко провел пальцами вдоль одного из швов, скользя кожей по струящейся ткани, и она просила себя, умоляла держаться. И, наверное, не пить больше, потому что пара бокалов шампанского было единственным, пусть и таким шатким оправданием тому, что Гермиона едва сдерживалась. Она чувствовала его дыхание на своем лице, но он специально не делал ничего больше. Просто стоял так непозволительно близко, что заметь их кто-то посторонний, у него не возникло бы сомнений в том, что они целовались.
Не выдержав, она сместила ладони и немного отогнув расстегнутый пиджак, провела руками вверх от его живота к груди. Это полумера. Что-то пусть такое же непозволительное, но не смертельное. Она не потянется к нему.
— Скажи, что ты скучала, — Гермиона слышала, как удовольствие растекается в его голосе; и он не убирал ее руки от своего торса. И она не убирает его руки от себя. Боже мой, проснись! — Скажи, и я перестану тебя мучить.
И он просто отойдет, давая ей свободно дышать? Перестанет издеваться от встречи к встрече, испытывая ее нервную систему? Но посмотрев ему в глаза, Гермиона почему-то была уверена, что эти мучения не закончатся никогда. Драко просто закончит изнурять девушку прямо сейчас, наконец, преодолев эти пару сантиметров между ними.
— Малфой, — ей хотелось, чтобы ее голос звучал строго, но он звучал практически умоляюще.
— М? — его наслаждение ситуацией было почти таким же невыносимым, как и само положение. Рука Драко сдвинулась назад по ее талии, и Гермиона собрала всю волю в кулак, чтобы не прогнуться.
— Тебя там ждет Астория, — самый жесткий, колючий и отрезвляющий аргумент. Астория.
Если это и смутило Малфоя, то он не дал этому отразиться на своем лице. Одно движение, и с талии его рука спустилась вниз и прочертила полоску по голой коже бедра под платьем.
— И это единственное, что тебя останавливает?
Она смотрела ему в глаза и Гермионе было стыдно, потому что Рон был прав. Драко нравился ей. Девушке нравилось, что он стоит сейчас здесь, с ней, а не с гостями. Ей нравилось воровать его внимание. У нее бежали мурашки по коже, когда он улыбался, ёрничал и подходил слишком близко. Черт, Малфой нравится мне. Гермионе захотелось засунуть себя в холодильник, чтобы кожа перестала так дьявольски гореть, и сходить в церковь, хотя вряд ли волшебникам можно отпускать грехи, ведь девушка была уверена, еще секунда, и она совершит очередной.
— …самая яркая часть празднования любого дня рождения — торт! А тем более, торт в честь самого желанного холостяка магической Англии! — усиленный палочкой звук ведущей упал на их перепонки подобно металлическому разносу на кафель.
— Черт, — выругался Драко, и Гермиона ощутила явную злобу, исходящую от него.
Он оттолкнулся от стены, убирая руки от ее тела, и ладони девушки безвольно упали вниз, теряя контакт с ним. Годрик, она чуть это не сделала. Опять.
— Грейнджер, — Драко повернулся, уже сделав пару шагов в сторону празднования, где ведущая очевидно искала его, — если вдруг что-то приключится, впредь я хочу знать об этом немедленно.
— Хорошо, — кивнула она, произнеся это еле слышно.
Когда он уходил, Гермиона закрыла глаза и прислонилась затылком к стене, чтобы не смотреть на его удаляющуюся спину. На сегодня, очевидно, с нее достаточно праздника. Подождав несколько минут, она выдохнула и, поправив платье, поцокала каблуками в твердой уверенности забрать Скорпиуса и убраться подальше от безвозвратных ошибок.
***
— Зачем ему со мной говорить? — мальчик нахмурился, уже в десятый раз одергивая футболку.
— Скорпи, ничего страшного, это наш министр, он хороший человек и ему просто нужно услышать твою историю из первых уст, — попыталась успокоить его Гермиона, идя по непопулярным коридорам Министерства, чтобы ребенок не попадался на глаза большому количеству людей в ее присутствии. Голос девушки звучал вполне безмятежно, но едва ли она так себя чувствовала. — Главное, не говори кто твой папа — это единственный секрет, который ты должен сохранить.
— Ты правда думаешь, что они не догадаются? — скептически спросил он, поднимая взгляд на маму, и она вздохнула, потому что с самого утра, получив письмо от Кингсли, не переставала об этом думать. Была надежда только на то, что Кингсли не станет слишком анализировать черты лица ее сына.
— Я надеюсь на это, — ровно ответила Гермиона. — В конце концов, твой папа не единственный блондин в Британии.
Это заявление было чистой воды успокоением для самой себя, потому что если бы их сходство ограничивалось только цветом волос, дело было бы куда легче.
— Я буду рядом, так что ничего не бойся.
— А я и не боюсь! — возмущенно воскликнул Скорпиус обиженным тоном.
— Знаю, — кивнула Гермиона. — Просто на всякий случай.
Они обогнули Министерство с другой стороны, уже преодолев десяток лестничных пролетов, вместо двух минут на лифте, но это хотя бы стоило того, чтобы не попасться на глаза уж больно заинтересованным людям, которые слышали о Скорпиусе, как о дальнем кузене Драко.
Впереди их ждал главный проход, где обычно людей было больше всего: Международные отношения, но, слава Мерлину, там обычно кишели иностранцы, которым не было никакого дела до ее персоны. Скорпиус впился глазами в пол, делая вид, что его смертельно интересует напольная кладка, а Гермиона ускорила свой шаг как минимум вдвое. Пройдя мимо злосчастного коридора, она выдохнула, завернув за угол, где в паре шагов был ее кабинет, а там всего один этаж и кабинет Кингсли. Гермиона подняла голову, заправляя локон за ухо и оторопела, замерев. Она остановилась так резко, что ребенок, идя сзади, налетел на нее, раздраженно цокнув языком.
— Мама!
Но она была так растеряна, что даже не указала сыну на то, чтобы не называл ее так в публичных местах. Напротив нее, удивленный не меньше, шел Малфой.
— Что вы здесь…? — начал он, но Гермиона, обернувшись, схватила его за локоть и затолкала в свой кабинет, закрыв за ними тремя дверь.
Слава высшим силам, сегодня мистер Мокридж был на собрании, прихватив с собой Мэри, подумав, что с задачей передачи папок она справится, а Грейнджер решит все незамедлительные вопросы.
— Мерлин, ты спятил? Я вообще-то здесь работаю! — заявила девушка. — Что ты здесь забыл? Малфой, ты преследуешь меня, не иначе!
— Грейнджер, перестань думать, что моя вселенная вертится вокруг тебя. Я пришел к Блейзу, — судя по голосу, Драко был искренен, но это все равно не добавило Гермионе спокойствия.