Еще с детства Драко запомнил эксцентричность этой женщины. Она была прямолинейной, где-то слишком ветреной, но у нее было доброе сердце, которое миссис Забини не пыталась скрыть, как и свои эмоции. Что было частым поводом для насмешек и непонимания со стороны многих волшебных семей.
— А ты веришь в любовь? — повернулся Малфой к другу.
— Я ничего об этом не знаю, — хмыкнул тот. — Но смотря на свою мать… Она сменила много мужей, некоторые из них были знамениты, некоторые очень состоятельны, а некоторые и вовсе были никем, как тот Генри.
— До сих пор не знаю, что она в нем нашла, — вспомнил Малфой низкорослого старика из Израиля, с которым миссис Забини познакомилась на уикенде.
— Но ее никогда не волновало мнение других, и кажется, со всеми она была счастлива. Возможно, в этом секрет, — пожал плечами Блейз. — Она как-то мне сказала, что чувства — потрясающая вещь. Они могут убить, вылечить, окрылить, причинить адскую боль. Быть лучшим лекарством и самым опасным оружием.
— В чем тогда суть? Это не имеет смысла, — возмутился Драко. — Тогда наше общество абсолютно право: браки на чувствах не живут долго, потому что чувства — не самый надежный фундамент для построения семьи.
Итальянец засмотрелся на бутылку рома позади бармена, ведя с собой внутренний диалог, и пожал плечом.
— Не знаю, но теряя своих мужей, расставаясь с ними, она всегда говорила, что никогда бы не вычеркнула из жизни эти моменты, никогда ничего бы не изменила, — ответил он. — Ты прав, в любви нет ничего безопасного: то, в чем нуждается наше общество — ничего стабильного. Это больше о том, чтобы прыгнуть со скалы и надеяться, что тебя подхватят. Но с другой стороны, как много поистине счастливых людей ты знаешь, выросших на этих законах?
Вопрос друга утонул во взрыве хохота той самой компании, и Драко повернулся как раз вовремя, чтоб увидеть, как парень переплетает свои пальцы с пальцами той девушки, краснеющей от смеха, и уже совсем не переживает об очертаниях розовой помады на своих щеках.
***
— Это потрясно! — папка приземлилась на рабочий стол Гермионы с громким шлепком, и она подняла глаза на улыбающееся лицо коллеги. — Нет, правда, я не думал, что ты за такое короткое время управишься с этим делом, но и поделом мне, что не верил.
— Правда? — расплылась в улыбке она, вновь просматривая материалы, кажется, в сотый раз.
— Абсолютно. Будешь кофе? — спросил Марк, смотря на часы. — Давай, ты заслужила, я угощаю.
Марк был главным помощником Илоизы Селвин и, как ни странно, прекрасным человеком. Это один из тех людей, которые мгновенно становятся твоими друзьями, все дело в энергетике и внутреннем состоянии, которым сама Гермиона не обладала. Они не так уж много и общались, но при отсутствии Селвин именно он давал ей поручения, так что это уже не первая похвала, которую она получала от своеобразного парня.
— Я рада, что у меня получается, — произнесла Гермиона, присаживаясь за небольшой столик Министерской кофейни на улице. — Я не слишком себя уверенно чувствую, еще даже не будучи знакомой со своей непосредственной начальницей, а со мной это редкость.
— Илоиза должна сегодня приехать, зуб даю, она заскочит в Министерство. Познакомишься. Ты не против? — спросил Марк, доставая сигарету. — Знаю, кошмарная привычка, но меня подсадил парень. Он клялся мне, что бросит, и я уверен, это был его тактический ход, чтобы я больше не имел права ему что-то предъявлять.
Марк фыркнул, поджигая сигарету невербальным заклинанием. Он много тараторил, так что Грейнджер приходилось часто вылавливать смысл его слов в нескончаемом потоке речи. Она обычно вела себя похоже, когда нервничала, но в Марке что-то напоминало ей Драко, кажется, парень не нервничал никогда, а эта черта в ее глазах была достойна восхищения. И если у Малфоя она проявлялась слишком показным спокойствием и холодной отстраненностью, то Марк же напротив был очень теплым и дружелюбным, поэтому, наверное, создавалось впечатление, что он всегда в своей тарелке.
— Парень? — переспросила Гермиона и тут же запнулась, думая, не прозвучала ли она нетактично. — Я имею в виду… курение, оно не слишком распространено у волшебников? Мои родители магглы и врачи, работают с зубами, так что я знаю, что в немагическом мире это куда большая проблема.
— Точно, — кивнул Марк, отхлебывая свой американо со сливками. — Мой парень — маггл. Родители немного в шоке, но да ладно, уверен, их в этой жизни мало что может удивить.
Гермиону поражала та легкость, с которой он рассказывал все истории, особенно те, которые в ее устах могли бы стать самыми неловкими в жизни. Она уже обожала этого человека.
— Представляю, — хохотнула Грейнджер.
— По поводу Илоизы не переживай. Она классная, к тому же, от тебя будет в восторге, — подмигнул Марк. — Честное слово, если бы я не стоял на ступень выше твоего, меня бы раздавила жаба размером с Африку, когда я увидел, как быстро ты все схватываешь.
— Ты мне льстишь, серьезно, — махнула рукой Гермиона, вспоминая, сколько материала проштудировала в свободное время и сколько продолжает изучать после перевода в другой отдел.
— Но, думаю, тебе повезло. Я попал сюда, дай подумать… — парень загнул несколько пальцев, считая в уме года. — Через шесть лет после начала работы в Министерстве. У тебя есть все шансы добиться очень многого.
Он звучал добродушно и искренне, отчего сердце гриффиндорки наполнилось теплом. И это было, наверное, единственное тепло в ее жизни на данный момент. Прошло несколько дней с момента, когда она уснула на диване, выплакав всю возможную боль на груди у Малфоя. И поразительно: боли не стало ни на каплю меньше. Словно она не должна была остаться соленым размытым пятном на футболке у парня. Отрицание собственных чувств привело Гермиону к тому, что сейчас бумажный стаканчик норовит лопнуть в любую секунду, пролив на хозяйку кофе из-за металлических тисков, в которые сжималась ее ладонь при мыслях о слизеринце. Ей нужно съехать, и Грейнджер на сто процентов приняла это решение. Квартира, которую Гермиона снимала в маггловском районе все еще принадлежала гриффиндорке, так как она позаботилась о предоплате, так что у нее в планах было попросить у Кингсли в ближайшие дни еще раз проверить защитные заклинания вокруг дома. Пусть там действительно не было так безопасно, как в Мэноре, но в особняке у Малфоя была явная опасность для ее душевного здоровья. Эта опасность пила мятный кофе, возвращалась с тренировок с потрепанными волосами и разбивала ей сердце своими ухмылками. От этого нужно было избавиться, больше она просто не выдержит жить с ним под одной крышей. Гермиона пообещала себе сказать ему лично, когда увидит. Если увидит. Потому что после того, как она чудесным образом проснулась в своей кровати тогда, они ни разу не пересекались. Даже мельком или случайно. Плевать. В крайнем случае, она оставит ему громовещатель.
— Здесь намного больше возможностей как-то повлиять на мир, — Гермиона пыталась не потерять нить разговора, бродя в своих мыслях. — С самого начала этот отдел был моей целью.
— У многих так. Уверен, тебя сейчас ненавидит как минимум четверть Министерства, — засмеялся Марк, потушив бычок.
— Перестань, разве что Мокридж, — Грейнджер покачала головой. — Хотя от него мне достались хорошие рекомендации. Возможно, именно работа у него как-то повлияла на мой перевод.
— Сомневаюсь, честно говоря, — повел плечом парень. — Я работаю с ней уже четыре года и могу сказать, что ей абсолютно плевать на чьи-то рекомендации. Возможно, она наблюдала за тобой.
— Звучит пугающе, — рассмеялась Гермиона, расплескав кофе, и тут же схватилась за салфетку, которую протянул Марк.
— Но не так пугающе, как завидующие люди, — поддержал он ее настроение. — Ты ведь работала с Мэри, верно? Мерлин милосердный, клянусь, о тебе наверняка ходит десяток-второй сплетен с ее легкой руки.
Гермиона знала о любви Мэри посудачить за спинами людей, но никогда не ловила сотрудницу за тем, чтобы она перемывала кости конкретно ей.