Анка не без гордости представила себя в белом халате, со слуховой трубкой в руке и при блестящих в позолоте очках, все как у заправских профессоров. Больше всего она обрадовалась настоящим очкам, как свидетельству чего-то очень заумного, и очень кстати справедливо заметила: «Да ведь толком никто и не знает, когда ума побольше, а когда и поменьше. Если совести побольше - это сразу видать, а с умом полная неразбериха. Мы вот думаем, что Чапай самый умный, а люди в дивизии голодно живут, значит что-то не ладное делает. Может, Фурманов во всем виноват, худое влияние на комдива оказывает. Мы попервах и без партии неплохо с беляками справлялись. Перебили бы всех подчистую, и без красных полотнищ нормально зажили бы. На комиссаров, поди, тоже где-то олухи учатся, не сами же они с неба в дивизию падают. Ты скажи мне, вот народится у нас дитя после свадьбы, если парнем окажется, на кого учиться отправим, кем хочешь видеть первенца своего?».
Петька даже приподнялся на локтях, до того неожиданным оказался Анкин вопрос. Ему будто и в голову не приходило, что после их любовных утех вполне могут появиться настоящие дети. Быстро справившись с неожиданным для него вопросом, он с готовностью выпалил.
- Сынишка наш обязательно будет полководцем великим, как Василий Иванович, например, или как Михайло Кутузов, на другое я ни за что не согласен. Правда и одноглазый сынишка меня не очень устраивает. А если в кожаной куртке, как Фурманов родится, так лучше ему у тебя в животе оставаться. Я тогда его Анка, все одно назад затолкаю.