— Кто там?
— Свой, свой! Открывай быстрее, полчаса уже стучу! Женщина начала возиться с запорами, приговаривая:
— «Свой, свой». Если свой, то и имя свое надо называть. А то открою и не знаю кому...
— Брось трепаться! Копайся побыстрее!
Дверь немного приотворилась, и Петр Петрович сильно рванул ее на себя:
— Спокойно, милиция!
Женщина попыталась что-то сказать, но Славин мгновенно закрыл ей рот ладонью:
— Ну что, не поняла? Сказано спокойно, значит — молчи!
Женщина, лица которой в темноте нельзя было рассмотреть, отвела ладонь, смиренно проговорила:
— Молчу, наново, молчу. Прошу, проходите!
Оперативники не ждали ее приглашения. Они ворвались в помещение и, подсвечивая карманными фонариками, быстро осмотрели комнаты. В доме оказалось их семь: в трех спали люди. Оперативники действовали напористо и бесшумно. Со двора вошли еще четыре сотрудника, начали будить спящих. Мочалов, Славин и Бартошик тоже занялись проверкой, заглянули в одну из комнат. На массивной деревянной кровати, покрытой пышной периной, спали мужчина и женщина. На стуле лежала их одежда. Бартошик поднял гимнастерку, что валялась на полу, все увидели погоны старшего лейтенанта.
— Проверь, может, документы есть в карманах? — приказал начальник.
— Документов нет.
— Буди, — кивнул Славину Петр Петрович.
— Сейчас, только под подушкой пощупаю.
Владимир тихонько запустил руку под подушку спящего мужчины. Пальцы сразу же нащупали оружие. То был «вальтер». Владимир тронул спящего за плечо:
— Старший лейтенант, а старший лейтенант, проснись!
Тот что-то промычал нечленораздельное, повернулся на другой бок. Одеяло сползло. У «старшего лейтенанта» с нахальной откровенностью обнажилась часть тела ниже поясницы. Бартошик рассмеялся, поддел друга:
— Смотри, Володя! Он тебе одним местом подмигивает.
Славин сильнее ткнул рукояткой «вальтера» в спину спящего мужчины:
— Ну, ты! Вставай, не устраивай представлений!
Неизвестный наконец проснулся, сел и, щурясь от света фонариков, окрысился:
— Какая падла спать не дает?
— Спокойно, гражданин хороший. Мы — сотрудники НКВД! Предъявите документы!
В этот момент в соседней комнате раздался выстрел. Оказывается, там не догадались, прежде чем разбудить спящего, проверить, есть ли у него оружие, и чуть не поплатились за это. Только благодаря мгновенной реакции Крайнюка, который перехватил руку с оружием, пуля продырявила потолок. А ведь оперативники могли не досчитаться кого-то в своих рядах.
В третьей комнате, на матрацах, положенных прямо на полу, спали трое, одетые в гражданскую одежду. Все были вооружены обрезами. Сотрудники собрали задержанных в одну комнату, затем вывели из дома, рассадили по машинам и увезли. В один из автомобилей погрузили изъятые при обыске оружие, боеприпасы, разные ценности.
Начальник отдела и Славин хотели поговорить с хозяйкой. Чувствовалось, что она знает многое, но говорить правду не хочет. Решили доставить ее в отдел и там продолжить разговор.
В доме осталась небольшая группа оперативников на случай, если появятся другие преступники.
Наступило утро, но никто не думал об отдыхе. В отдел привезли потерпевших. Они сразу же среди задержанных опознали тех, кто участвовал в нападениях. Исчезли только главные бандиты — в форме майора и старшины. Славин в душе был рад, что благодаря ему так быстро удалось зацепиться за бандитскую шайку. Он и Мочалов сидели в кабинете, когда туда вошел сияющий Бартошик.
— Порядок! Поп опознал свои вещи. Теперь им некуда деваться, думаю, начнут рассказывать.
— А я вот не думаю! — возразил Славин. — Здесь у них сколько хочешь ходов. Будут валить на «майора» и «старшину», и ничего пока не сделаешь. — Владимир взглянул на Мочалова. — Петр Петрович, надо по-настоящему взять в оборот хозяйку. Ее довоенный образ жизни говорит о многом. Наверняка она хорошо знает свою клиентуру, тем более что старик прямо сказал, что «майора» до войны встречал в салоне пани Шикульской. Предлагаю отпустить ее и взять под наблюдение.
Начальник улыбнулся:
— Помню, раньше было распространено такое правило: прежде чем внести предложение, подумай, кто его будет исполнять. Так вот — Шикульскую поручаю тебе.
Бартошик озорно улыбнулся, неприметно толкнул друга в бок локтем:
— Иди, парень, исполняй...
Мочалов не слышал этой реплики, однако заметил на лице Славина улыбку, когда приказал:
— А ты, Бартошик... окажешь ему помощь.
Начальник ушел. Оперативники взглянули друг на друга и расхохотались, но в дверях снова появился Мочалов:
— Женщину, которая о брошенном ЗИСе сообщила, кто-нибудь допросил?
— Нет, еще не успели. Я с ней только побеседовал.
— Дай мне ее данные, я поручу допросить.
Славин потянулся к лежавшему на столе листку бумаги с адресом Василевской и отдал его начальнику.
Мочалов скользнул взглядом по написанному и хотел что-то сказать, но вдруг запнулся: он быстро развернул уже сложенный вдвое листок, пробежал его глазами, и лицо его стало бледным, руки задрожали. Сдавленным голосом спросил у Славина:
— Володя, как она выглядит?
Славин ответил. Мочалов, ничего не говоря, повернулся и выскочил из кабинета. Бартошик и Славин услышали, как он побежал по коридору, и удивленно переглянулись.
А Мочалов вбежал к себе в кабинет, схватил полушубок, шапку и бросился к дежурному:
— Машину, быстро!
— У подъезда «оппель» стоит, товарищ капитан, шофер за рулем.
Петр Петрович выскочил из помещения, сел рядом с водителем и приказал:
— Давай в госпиталь! Жми на все педали!
Машина, набирая скорость, понеслась по заснеженным улицам. Шофер был рад, что с ним поехал начальник, и тут же начал изливать свою душу:
— Товарищ капитан, как же так получается, что у нас эту машину забирают? Мы же, считайте, сами ее восстановили, а теперь начальство руку на нее накладывает. Вы бы поговорили с начальником управления, пусть бы не грабили нас, для меня она — как родная, все своими руками перебрал, отремонтировал... А теперь отдай... Но Петр Петрович не слышал шофера. В его голове беспокойным роем проносились мысли о Василевской.
«Неужели это действительно она? Нет, не может быть. По крайней мере, мне еще так ни разу в жизни не везло. Но фамилия, имя, отчество? Все совпадает, и даже то, что хирург, майор, нет все-таки на этот раз мне, наверное, улыбнулось счастье!»
— Ну что ты так тянешься? Можешь быстрее? — нетерпеливо бросил он шоферу.
— Могу, товарищ капитан, но занести может, — смутился шофер и сильнее надавил на акселератор. Машина увеличила скорость.
В госпитале Мочалов побежал к приемному отделению, но сразу же за дверями на его пути встал дежурный из числа выздоравливающих:
— Сюда, товарищ, нельзя, здесь раненых принимают.
— Мне надо, — остановился Мочалов. — Скажите, а вы случайно хирурга Василевскую не знаете?
— Ольгу Ильиничну? Конечно, знаю. Она только что во двор вышла. Пошла, наверное, в другое здание. Как выйдите отсюда — налево.
Мочалов, не слушая дальше дежурного, бросился к выходу. Повернул налево, сделал несколько шагов и увидел ее. Ольга Ильинична, глядя себе под ноги и думая о чем-то своем, шла навстречу. У Петра перехватило дыхание, в горле застряли слова. Он рванул пуговицы на полушубке и тихо позвал:
— Оля!
Она удивленно подняла на него глаза, и они застыли в радостном удивлении.
— Вы? — Она протянула к нему руки и сдавленным голосом вскрикнула: — Петя!
Мочалов бросился к ней, и они, не видя никого вокруг, молча обняли друг друга.
Пальто, которое было наброшено на плечи Василевской, упало на снег. Проходившие мимо раненые, медсестры и санитарки осторожно обходили их и тихо переговаривались: «Повезло Ольге Ильиничне, муж нашелся!»
49
ВЛАДИМИР МИХАЙЛОВИЧ СЛАВИН