Впервые в спектакле по пьесе сибиряка должны были играть выдающиеся актеры: К. Лавров (Шаманов), О. Борисов (Еремеев), Е. Копелян (Афанасий).
Стоит добавить, что Георгий Товстоногов первым из тех, к чьему мнению прислушивались в театральном мире, публично дал высокую оценку таланту Вампилова. В диалоге с В. Розовым на страницах «Литературной газеты» он сказал, что подлинные драматурги редки и он может назвать лишь двоих, Володина и Вампилова, обладающих особым даром — создавать мир в конфликтах видимых и невидимых. Александр откликнулся в письме к Д. Шварц: «Прошу Вас передать Георгию Александровичу привет и большое спасибо за добрые слова обо мне в “Литгазете”».
Наконец, «лед тронулся» и в Москве. Весной в Театре им. К. С. Станиславского начались репетиции комедии «Прощание в июне». За постановку ее взялся сын Георгия Товстоногова Александр (Сандро). Он оставил рассказ уже о завершающихся днях подготовки спектакля летом 1972 года на гастролях в Сибири:
«Театр выехал в Красноярск, где мы продолжали наши репетиции. И вот тут я увидел Александра с другой стороны. Он был старше на семь лет, естественно, был ведущим в наших отношениях. Как я заметил, он становился лидером везде, где бы ни находился. Он был точнее, умнее и, как я постепенно выяснил, образованнее многих, а особенно той “блестящей” московской театральной элиты, которая умеет острить, подать себя, ввернуть вовремя анекдот, знает, что происходит наверху. Но когда доходило до дела — Саша спокойно цитировал Достоевского, пусть не дословно, но всегда точно по смыслу, попадал в ситуацию идеально. Его образование — не блескучая одежда, а всегда вовремя изымаемый инструмент… Как-то Саша спросил меня: “Как ты понимаешь пьесу?” Я что-то там по-режиссерски объяснил. Тогда он сказал: “Ты понимаешь… Предположим, ты придумал лекарство от рака. Донеси его до людей, но… — Эту фразу он форсировал: — Но не расталкивай детей и женщин”». (Подобную фразу произносил Колесов в том варианте пьесы, что был напечатан в альманахе «Ангара»: «Куда бы ты ни торопился — по дороге не расталкивай детей и женщин».)
Постановка театра не устроила Вампилова. Объяснение этого мы находим в письмах драматурга — Александр привык делиться своими радостями и неудачами с театральными друзьями. Он писал Д. Шварц:
«Сообщаю Вам, что был я в Красноярске, у Сандро, на сдаче “Прощания в июне”. Спектакль принят, но, по-моему (и Сандро так думает), он еще не готов. Сандро работал как зверь, многого достиг, но промахнулся в назначении актера на главную роль. За мою небольшую, но все-таки практику я ни разу не вмешивался в распределение ролей, тем более никогда еще не оспаривал результата. Но это особый случай. Ошибка очевидна и непоправима никаким способом, кроме одного: заменить актера или назначить на эту роль второго исполнителя, который впоследствии должен оказаться первым и единственным. И я надеюсь, что Сандро на это пойдет».
И — в послании Е. Якушкиной: «Письмо Ваше пришло, когда я был в Красноярске. Поездка оказалась довольно длительной и весьма сложной по результатам. На сдачу приезжал Шкодин[78], спектакль принял, но спектакль не готов. Сандро работал много и сделал много, но во многом и просчитался: назначил на главную роль актера, которому эта роль противопоказана. Я стал настаивать на замене или назначении второго исполнителя. Директор решил, что дело уже сделано. Новый главный (Кузенков) крутит и думает лишь о себе, всё запутал, а Сандрик растерялся и улетел в Ленинград (главный исполнитель — его ставленник и приятель). Чем всё это кончится — неизвестно».
А кончилось это тем, что А. Товстоногову всё же пришлось заменить исполнителя роли Колесова, кстати, талантливого молодого актера, на другого, не менее способного но, по мнению автора пьесы, точнее соответствующего типажу героя.