— Ах да. Кайден-Путешественник по мирам, Великий Исследователь. — я ухмыльнулась, вспомнив его детские мечты и планы на взрослую жизнь, за что тут же поплатилась.
— Я так и знал! — с громким рыком этот ненормальный, прыгнув на меня, подмял под себя моё рухнувшее на подушки тело и впился требовательным поцелуем в мой рот. — Я знал, что ты жива… Я не хотел верить... Не мог… — шептали его губы, прерываясь на дорожки поцелуев на моих щеках и шее.
Я почувствовала…
Мне стало настолько мерзко и противно, словно меня дождевыми червями забросали. А я ненавижу червей!
Он меня предал… собственноручно отдал вампиру и ищет у меня послабление своему поступку? Типа, я же здесь, вполне живая, всё нормально! Давай на бис?
Верить он не хотел…
Дождавшись, когда Кай вновь накроет мои губы своими, резко согнула ногу в колене, метя в пах, и рвано выдохнула:
— Плевать мне на твои муки совести, Охотник. Моли прощения у своих богов.
Сбросив с себя скрюченное тело, я тихо встала и свалилась на свою перину.
А Охотник ничего, держится. Не в смысле просто за пах, за него, конечно, тоже, а вообще — молодцом держится.
Странное чувство удовлетворения принесло спокойствие. Так что уснула я, можно сказать, мгновенно, под кряхтение и сопение Охотника.
Ничего, переживёт. Не так уж сильно я ему и врезала.
А вот проснулась я от жуткого дискомфорта.
Сквозь тканевые занавески проглядывал солнечный день, мимо проходящие шумные эльфы тоже были различимы, но не это меня выдернуло из безмятежного сна, а нога! Большая, волосатая нога, перекинутая через мои ноги, словно каменная глыба вжимала меня в перину.
Так, с этим нужно срочно что-то делать.
Развернувшись, я уставилась на спящего Кайдена и прислушалась.
Врёшь, меня не проведёшь! Дыхание неровное, сердцебиение зашкаливает — актёр, блин, погорелого театра.
Но спешить уличать его во лжи я не стала. Напротив, придвинулась к нему ближе, зарывшись одной рукой в его волосы и глубоко вдохнула. Жилка на его шее дёрнулась. Возможно, он просто сглотнул, а, возможно, и зашкалил пульс.
Нет, пульс, определённо…
Провела второй рукой по его лицу, очертив линию скулы и подбородка, задевая щетину кончиками ногтей.
Вздох.
Ага.
Неубедительно, что ли?!
— Ка-ай… — еле слышно прошептала я, коснувшись губами его уха.
Мужчина продолжал изображать бревно или покойника.
— Мой Кай…
Наконец-то!
Глазелки распахнул, меня ручищами сгрёб и... отгрёб!
Столкнула этого извращенца на пол. Хоть там высота перины даже не полметра, но всё равно мне было очень приятно.
— Ты чего?
— Это я чего? Ты вообще охамел, что ли? У тебя есть своё койко-место!
— Я замёрз!
— Да ну? — пристальным взглядом окинув его голый торс и, слава богам, чёрные брюки, я улыбнулась во все тридцать два. — Так рубашечку снимать не нужно было! Или вон, — кивнула в сторону Амона, всё ещё безмятежно спящего поблизости, — К нему под бочок.
— Ты всегда по утрам такая невыносимая?
— Только когда рядом со мной непонятные мужики оказываются!
— И что?! — Кай хищно прищурился. — М? Много таких с тобой просыпались?
— Тебе что надо, а? Чего пристал? Иди отсюда!
— А вот и пойду!
— А вот и иди!
Глава 19
Ушёл он, правда, не очень далеко. Едва выйдя из шатра, злобно отбросив занавески по обе стороны, он тут же вернулся. Скорее, попятился. А вслед за ним в шатёр вошли эльфийки, одна другой краше. На гружёных подносах позвякивали высокие запотевшие стаканы, в такт вилянию бёдер.
— Владычицы распорядились оказать вам помощь и снабдить пино-чаем. — знаем мы, точнее, я знаю, что это за чаёчек. Рассол, если по-русски, народный антипохмелин. Правда, более действенный. — Помощь в купели…
— Не требуется! — оборвала я наглую эльфийку, пожирающую глазами Кая весь свой монолог. — Я знаю, где и что находится. Всего доброго!
Девушки вышли, оставив подносы на небольшом, низком столике.
— Ты была груба с ними.
— Отнюдь!
— Ревнуешь?
Я задохнулась от возмущения.
Это в чём он меня подозревает? В ревности? К нему?
Да никогда!
— Ты сделал неправильные выводы.
— Я тебе напомню.
— Нет, я тебе напомню, твои шары всё ещё в зоне досягаемости моего колена! Это бесполезный разговор. Ты хочешь видеть желаемое там, где его нет.
— Разве? Хотя, — мужчина сглотнул, отчего его кадык дёрнулся, а венка на шее вздулась. — Ты знаешь, это было чертовски больно.