Она склоняется ко мне, я холодею; она хочет припасть ко мне на грудь, но страх придает мне силы; дико вскрикнув, отталкиваю видение…
Раздается грохот и звон разбитого стекла…
В комнату вбегает испуганная Мина, и я вскоре могу разобрать ее ворчание:
– Кричат, столы со сна роняют, и графин разбили, а купили-то его всего как два года, новенький.
Итак, это сон!
Недоверчиво кошусь на письменный стол: там беспомощно увядает бедный ненюфар… Только сон!
Мне стало смешно и стыдно.
22-е
День прошел как всегда.
К ночи мне показалось, что ненюфар ожил.
Улегшись в постель, я взял книгу и начал читать, невольно время от времени посматривая на цветок.
Положительно я не ошибаюсь: он становится нежнее и светлее. Еще немного, и он закачался на высоком стебле. Я сел на кровать. Я не сплю.
И это уже не цветок, а женщина… Опять звенит воздух, опять наполняется ароматом…
Но она не подходит ко мне, а смотрит, смотрит… точно молит о чем-то…
Чего она хочет?
Мне пришло на ум, не душа ли это какой-либо самоубийцы, просящей молитвы за себя.
Призрак застонал и исчез…
Как я заснул – не помню.
23-е
Утро. Ненюфар почти завял.
Что же, опять был сон? Нет и нет!
Целый день меня преследует мысль: что она хотела, о чем просила?
Сегодня я ее спрошу.
Вечером, после ужина, я хотел взглянуть на ненюфар, но его не оказалось на столе. Мина на мой вопрос ответила, что выбросила увядший цветок. Жаль, я привык к нему.
Ночью сон бежал меня. Я ждал.
Но все было тихо. Стол стоял пустой и темный. Воздух был спертый. Я ждал.
Но все напрасно…
Наконец, больше не мог выдержать, встал и открыл окно.
Луна сияла. Далеко по направлению Долины ведьм вился туман, принимая различные очертания. Мне казалось, она там, она ждет меня.
Чего она хочет?
Как я ни всматривался в туман, ее не было. А между тем я ясно чувствовал, что она там и ждет.
Не пойти ли? А если правда, что говорят о Долине ведьм?
Пока я колебался, выглянуло солнце и туман рассеялся, вместе с ним ушли и мои желания и сомнения. Все-таки спрошу у фельдшера нервных капель.
24-е
Был на деревне, сказал, что болит голова, и просил капель.
Фельдшер смеется: «Уж и вам, как Генриху, не снятся ли девы, сотканные из тумана, с ненюфарами в волосах?»
Кстати, Генрих поступает в помощники к церковному сторожу. Он говорит, что не может видеть свежей крови и что должен отмолить свою душу. Его сильно подстрекает старик сторож, да и немудрено, старик страшно дряхл, говорят, ему больше ста лет и он нуждается в молодом помощнике.
Он уверил Генриха, что если вампир попробовал крови человека, то тому очень трудно от него спастись. А в церкви, кроме защиты Божьей Матери, старик предлагает и свою помощь.
– Я умею возиться с этими паскудами! – утверждает он.
25-е
Пью капли и сплю отлично, не лучшее ли это доказательство, что дело не в вампирах, а в нервах.
И чего я струсил? Надо было посмотреть, что было бы дальше. Все идет своим порядком, только Генрих с усердием кладет поклоны и звонит на колокольне.
Попробовал расспрашивать его. Молчит. Сознался только, что ранка на шее плохо заживает.
– И не заживет, пока она не укусит кого другого, – буркнул старик сторож, слышавший наш разговор.
У старика, видимо, «не все дома», как говорится. Над окнами, над дверями, на подоконниках – всюду нарисованы кресты. Щелки, замочные скважины забиты чесноком; около кровати Генриха висят венки из омелы и цветов чеснока. Сад полон этим же вонючим растением.
На мой вопрос:
– Что это?
– Она не любит! – ответил старик.
Когда же я стал объяснять ему, что наука не признает существование вампиров и что мертвые не встают из гробов, он только покосился на меня и прошамкал:
– Молод еще, поживи с мое!
Мина говорит, что старик знал лучшую жизнь. Он был дядькой одного из молодых графов Дракула и жил в замке. Но семью постигло какое-то несчастье, которое и свело в могилу почти всех из рода. Замок забросили, и он пришел в упадок. Говорят, есть дальние родственники где-то в Америке, но никто не знает, где они.
– Стойте, – прервал чтение один из молодых людей. – Гарри, да не вы ли этот американский наследник? Я что-то слышал подобное.
– Пожалуй, вы правы, – сказал молодой хозяин, – что дело идет обо мне, вернее, о моем дяде. Дядя со стороны матери оставил мне, умирая, свои хлопчатобумажные плантации и какие-то права на замок и титул. Первое время у меня не было времени думать об этом: наступил кризис в торговле хлопком – надо было спасать доллары. И вот только полгода назад я решил ехать в Европу. Оказалось, что замок и земли существуют, но все страшно запущено. Замок с виду представляет руину, и я даже не был в нем, тем более что не могу получить ввода во владение – не хватает акта похорон двоюродного деда или указания места, где находится его могила. Вот я и просил Карла Ивановича разобрать школьно-церковный архив. Нужной бумаги нет, а он выудил какие-то записки и рассказы о здешних вампирах. По правде говоря, мне некогда было его выслушать, тем более что местный священник все объясняет старинными легендами, а деревенский староста уверяет, что вот уже тридцать лет, как у них в деревне не было ни одного случая убийства или загадочной смерти. Раз только и случилось, что пьяный столяр зарубил свою жену, да и та после этого жила целый год. Зиму, как вы знаете, я провел в Париже. А весной меня и потянуло на охоту. Вот я и предложил вам поехать в мое, хотя еще и не утвержденное, поместье в Карпатских горах. Замок выглядит сумрачно, и я велел пока отделать Охотничий дом.