Раффаэле слабо улыбнулся, но подумал, «как жаль, что они не могут сделать это с Санто – напоить его, чтобы он расслабился и обсудил свои проблемы». Ворчание Санто привлекло его внимание к тому факту, что его лысый кузен смотрел на него, прищурившись. Он, вероятно, слышал его мысли, понял Раффаэле и поморщился, но быстро переключил свое внимание обратно на Джесс, когда Заниполо спросил с весельем: – И консультирование людей, как трезвых, так и пьяных, убедило тебя, что ты не должна консультировать их?
– В общем, да, – призналась Джесс с кривой улыбкой. – Мне трудно отделить себя эмоционально от того, что я слышу. От их боли, – объяснила она, и выражение ее лица стало серьезным. – Клинический психолог должен оставаться объективным, чтобы помочь своему пациенту. Я не могу этого сделать.
– Должно быть, это было трудно, когда ты пришла к такому выводу. Я имею в виду, что все это время было потрачено впустую, чтобы потом переключиться на другое направление, – торжественно сказал Раффаэле.
– Не совсем, – ответила Джесс, снова улыбнувшись. – Я многое из этого извлекла.
Раффаэле наклонил голову, он знал, что смущение, ясно читалось на его лице. Это заставило ее улыбнуться еще шире.
– По правде говоря, я занималась психологией в основном для того, чтобы понять, как исправить себя, – призналась Джесс, а затем сказала более серьезно: – Я думаю, именно поэтому большинство психологов занимаются этим.
– Что исправить? – с удивлением спросил Раффаэле. – Мне кажется, ты в полном порядке.
– Ну, конечно. Сейчас. – Джесс добавила это сухим, как грязь, тоном. Затем она объяснила: – Консультирование в кампусе в значительной степени бесплатное, и профессора с удовольствием копаются в вашей голове, если вы специализируетесь на психологии, и вы им нравитесь. У меня было много консультаций на протяжении многих лет. Но я прошла через кошмарное детство. Все злоупотребления: физические, сексуальные и психические.
Раффаэле нахмурился. – Твои родители…
– Нет. – Джесс покачала головой и объяснила: – Мой биологический отец умер до моего рождения, а моя биологическая мама, когда мне было два года. После этого я была в приемной семье. Вот где произошло насилие. К тому времени, когда мои родители усыновили меня в возрасте восьми лет, я была одним поврежденным ребенком, – призналась она, ее взгляд изучал другие блюда на столе.
– Это вкусно, – сказал Зани, пододвигая к ней тарелку с чем-то в панировке. – Я не знаю, что это такое, и они немного пряные, но с приятным вкусом.
Когда Раффаэле наблюдал, как она выбирает кусочек чего-то в панировке, он сказал: – Но все стало лучше для тебя, как только тебя удочерили. – Эти слова были обнадеживающим предложением. Мысль о том, что эта красивая, яркая женщина подверглась насилию в качестве невинного ребенка, была чрезвычайно мучительна для него, и он пожалел, что не был в ее жизни раньше и не смог защитить ее.
Джесс помедлила с лакомством в панировке в руке, криво улыбнулась и сказала: – О, да, но долгое время я не могла убежать от того, что случилось. Оно застряло у меня в голове, как колея на дороге. Даже когда я спала, насильники посещали меня во сне. Так что, конечно, я стала злым, страдающим и склонным к самоубийству подростком. – Она пожала плечами. – Я знала, что должен быть какой-то лучший, более счастливый способ, чтобы жить. Поэтому я выбрала психологию, надеясь исцелить себя и найти этот способ.
– И ты это сделала? – спросил Санто глубоким рокочущим голосом. – Ты сбежала от своего прошлого? Или твои обидчики все еще посещают сны?
Раффаэле серьезно посмотрел на своего кузена, зная, что не праздное любопытство заставило его спросить об этом. Санто явно был заинтересован в исцелении. Возможно, 3-на-1 можно было бы избежать, в конце концов.
Джесс серьезно обдумала его вопрос. – Я не избежала этого, как такового. Вы просто не можете убежать от прошлого или стереть его, как будто его никогда не было. Этого не возможно. Но я научилась принимать это и даже ценить.
– Ценить это? – резко спросил Санто, явно не веря своим ушам.
Джесс криво усмехнулась. – Да, я знаю. Звучит безумно, да? Но мне действительно повезло с моими приемными родителями, и с ними пришла действительно удивительная семья, полная замечательных бабушек и дедушек, тетей, дядей и кузенов. Ну, не считая Эллисон, – добавила она сухо, а затем продолжила. – Если бы моя жизнь пошла по другому пути, у меня бы их никогда не было. И, – добавила она, – я научилась нравиться себе, чтобы оценить, насколько я сильна, и силу, которую я получила, так много пережив.
– И ты думаешь, что не можешь быть сильной без тех оскорблений, которые обрушились на тебя в прошлом? – спросил Санто.
Джесс пожала плечами. – Возможно. Но, скорее всего, нет. – Наклонив голову, она спросила: – Ты когда-нибудь слышал поговорку «сильный ветер, сильное дерево»?
Санто покачал головой.
– Ну, мой отец – тот, который меня удочерил, – добавила она, – он был садоводом. Он работал на правительство, делая Бог знает что. Я знаю, что ему пришлось посетить много правительственных парков и земель. Но в любом случае, он учил меня, что сильные ветры делают деревья сильнее, потому что ветры заставляют дерево развить более глубокую корневую систему, чтобы противостоять им. Конечно, наличие более глубокой и крупной корневой системы помогает дереву и другим способом получить воды в засуху и так далее. Так что невзгоды, пока дерево было молодым и росло, делают его сильнее позже ... если ты понимаешь, что я имею в виду?
Санто кивнул.
– Ну, я действительно думаю, что это относится и к людям тоже, – сказала она торжественно. – Я имею в виду, консультируя многих людей с тех пор, как начала работать в клинике, я обнаружила, что те, кому было тяжело, когда они были моложе, как правило, лучше оправляются, когда жизнь бьет их по зубам, когда они становятся старше, что, как ты знаешь, происходит со всеми. Мы теряем людей, которых любим, нас грабят, мы оказываемся на пиратском корабле, полном людей ... эм ... плохих парней, – закончила она бормотанием.
– В любом случае, по моему мнению, люди, которые испытали невзгоды раньше в своей жизни, как правило, потом выдерживают и возвращаются из такого рода вещей лучше, чем люди, у которых не было в молодости невзгод. На самом деле, люди, которые были защищены и избалованы в молодости, часто, похоже, не научились справляться со стрессорами, необходимыми для взрослых, и они с большей вероятностью полностью развалятся, когда на них обрушится беда. – С серьезным выражением лица она добавила: – Я бы предпочла быть крепким деревом, чем тем, что рухнет под первым сильным ветром. Так и есть. Я ценю это.
– А сны, которые преследуют тебя? – спросил Санто, и его тело напряглось.
Джесс встретилась с ним взглядом, и что-то в выражении ее лица заставило Раффаэле подумать, что она знает, что смотрит на другого ходячего раненого, кого-то с беспокойным и болезненным прошлым, которое все еще преследовало его.
– Однажды я смирилась со своим прошлым и решила, что без него, наверное, не была бы самой собой ... казалось, оно потеряло большую часть своей власти надо мной, – медленно произнесла она. – Большая часть моего гнева ускользнула, и очень большая ... – Джесс нахмурилась, а затем сказала: – Когда это происходит, ты начинаешь чувствовать, что заслужил или вызвал насилие ... что на самом деле является лишь своего рода механизмом самозащиты. Ты думаешь, что если бы я просто не разозлила его, он бы не ударил меня. Я должна ходить тише, лучше убираться, делать все лучше, и он больше меня не ударит. Или если бы я не надела эту юбку, он бы меня не изнасиловал. Или если бы я не пошла по той дороге, или не пошла на ту вечеринку ... – Она помолчала и пожала плечами. – Но это просто твой разум отчаянно пытается понять, почему это был ты, а не кто-то другой, чтобы найти способ предотвратить это снова. Потому что признать, что это были они, а не ты, и что ты можете снова столкнуться с таким насилием или пытками, независимо от того, что ты делаешь ... ну, это чертовски страшно. И я думаю, что кошмары – это то, что наш ум пытается прийти к согласию не только с тем, что произошло, но и с осознанием того, что это может произойти снова. – Слегка пожав плечами, она добавила: – Но это именно то, что я думаю.