– Усталость и стресс могут странно влиять на людей, – мягко сказал Раффаэле, – кроме того, это было своего рода благословение. Я думаю, что ты смогла помочь моему кузену Санто с тем, что открыла и сказала ему.
– Хм. – Джесс кивнула. – Кажется, да ...
– Беспокоит? – предложил Раффаэле, когда она заколебалась.
– Да, – согласилась она со вздохом, очевидно, испытывая облегчение от того, что ей самой не пришлось произносить это слово.
Раффаэле поколебался, но потом признался: – В прошлом он перенес серьезную травму, и более недавнюю травму, которая все перевернула. Он борется с этим.
– Мне очень жаль это слышать, – тихо сказала Джесс.
Раффаэле кивнул в знак согласия, а затем сказал: – На самом деле, он причина, по которой мы здесь. Семья начала беспокоиться, и мы с Зани были завербованы, чтобы попытаться помочь ему пройти через это. Или, по крайней мере, расслабиться и забыть об этом на некоторое время. Это начало поглощать его.
Джесс слабо улыбнулась. – И как это работает?
– На самом деле, он ни разу не упомянул о своем опыте с тех пор, как мы нашли тебя, – серьезно сказал ей Раффаэле и понял, что это правда. Дресслер был первым, что пришло в голову Санто, когда они заметили укусы гостей курорта. Но он ни разу не упомянул имя этого человека с тех пор, как Джесс рассказала им о пиратах. Это может быть хорошим знаком. Возможно, им просто нужно было отвлечь его.
– Ну, я надеюсь, что он сможет оставить это позади, – искренне сказала она.
– Но ты не думаешь, что он это сделает? – догадался Раффаэле.
– Даже не знаю. Я не психолог, – напомнила она ему торжественно, но затем добавила: – Но из того, что я видела до сих пор в жизни и во время работы в клинике, это работает по-разному для всех. Некоторые люди решают свои проблемы самостоятельно, без консультаций, другие нуждаются в консультациях и получают их, а есть те, кто нуждается в этом и не идет на это, а просто подавляет себя, не понимая, что, хотя они и притворяются, что этого никогда не было, это влияет на каждую часть их жизни и каждое решение, которое они принимают. – Она пожала плечами. – Но, как я уже сказал, я не психолог и не знаю Санто достаточно хорошо, чтобы сказать тебе, к какой категории он относится.
– Верно. – Раффаэле выдохнул это слово со вздохом. Он тоже не знал, как поведет себя Санто. Кузен никогда не обращался за консультацией по поводу пыток, через которые он прошел несколько столетий назад, но тогда еще не было психологов. Однако в последнее время он не был особенно восприимчив к Грегу, судя по тому, что он видел. С другой стороны, его очень интересовало, что Джесс могла сказать о травме и как она с ней справилась. Может быть, он будет более открыт для разговора с Грегом, когда они вернутся.
– Значит, твоя семья близка?
Раффаэле взглянул на нее и криво улыбнулся. – Мы итальянцы, – сказал он, пожав плечами. – Всегда в делах друг друга, так что да, очень близки.
– А семья большая? – предположила она.
Раффаэле кивнул. – Очень большая. Много теток и дядей, и еще больше двоюродных братьев и сестер ... и мы все такие закадычные друзья, прямо не разлей вода. – Поморщившись, он добавил: – Ну, во всяком случае, многие из нас. Некоторые живут достаточно далеко, чтобы мы не видели их часто, но когда мы это делаем, это как будто мы видели их только вчера.
– Твои родители еще живы?
– Sм. Да. Очень даже живые и заинтересованные во всем, что я делаю, – сухо сказал он. – На самом деле, я даже удивлен, что они еще не позвонили, чтобы проверить меня, – пробормотал он и нахмурился, поняв, что это правда. Его мать обычно звонила по крайней мере через день, но с момента прибытия в Пунта-Кану он не получал от нее никаких известий, кроме ее ответа на сообщение о том, что они благополучно прибыли. – Хотя они, вероятно, получают донесения от дяди Джулиуса или его жены, тети Маргарет, – решил он, произнеся это вслух.
– А кто такие дядя Джулиус и тетя Маргарет? – спросила она с интересом. – Родители Зани или Санто?
– Нет, это родители моего кузена Кристиана, – объяснил он, а затем, поняв, что она понятия не имеет, кто это, пояснил: – Он скрипач в нашей группе.
– Я думала, твоя группа играет тяжелый рок? – сказала она в замешательстве.
– Так и есть. Он играет хард-рок песни на своей скрипке. Он довольно хорош, – добавил Раффаэле, когда ее лицо стало непроницаемым.
– Ладно, – сказала она с сомнением. – Но его здесь нет, так почему же у твоих тети и дяди есть какие-то новости, чтобы сообщить их твоим родителям?
– Ах. Ну, потому что я позвонил своему дяде, чтобы узнать, может ли он помочь в твоей ситуации, – серьезно признался он. – Когда Джесс подняла брови, услышав эту новость, он добавил: – Я подумал, что если у нас возникнут проблемы с получением твоего паспорта, мы сможем вернуть тебя в Канаду на одном из самолетов компании.
Ее глаза недоверчиво расширились. – Поразительно. Это так мило, – выдохнула она с удивлением, но затем покачала головой и указала, – это действительно мило с твоей стороны даже думать об этом, но мне все равно нужен паспорт, чтобы вернуться в страну. Если только ты не планировал попросить пилота пролететь низко и выпустить меня с парашютом до того, как самолет доберется до аэропорта. – Ее комментарий был дразнящим, но в ее голосе прозвучала нотка тоски, которая заставила его заподозрить, что она хотела бы сделать это.
– Ты умеешь прыгать с парашютом? – спросил он с любопытством.
Джесс усмехнулась и кивнула. – Я всегда хотела попробовать, поэтому мама купила мне уроки на мой восемнадцатый день рождения. Она даже пошла со мной. У нас был взрыв мозга, – добавила она с улыбкой, напоминающей воспоминания. – И мы прыгали с парашютом три или четыре раза каждое лето до того, пока они не умерли.
– Твой отец не присоединился к тебе? – с интересом спросил Раффаэле.
Джесс слабо улыбнулась и покачала головой. – Папа был скалой. Они оба были, – быстро добавила она, – но разные. Папа был большим, твердым камнем, прочно воткнутым в грязь. Он был опорой, силой и устойчивостью, но не любил рисковать, – сухо добавила она, а потом, усмехнувшись, добавила: – Но мама была совсем другой скалой, яркой, сверкающей, падающей с холма и перепрыгивающей через русло реки. Она тоже была сильной, но очень рискованной.
– И что же вы взяла от них? – с улыбкой спросил Раффаэле, подозревая, что уже знает ответ.
– Немного того и другого, я думаю, – медленно произнесла она. – У меня есть сильная разумная черта и спокойная внешность, поэтому я застряла с Эллисон.
Ее гримаса, когда она сказала это, заставила его тихо усмехнуться.
– Но, – добавила она, – иногда я буду рисковать.
– Это все равно, что спрыгнуть с пиратского корабля в океан, полный акул, – предположил он.
Джесс кивнула. – И доверить свое благополучие трем совершенно незнакомым людям, которые могли быть такими же плохими, как пираты, от которых я сбежала.
При этих словах брови Раффаэле взлетели вверх. Ему и в голову не приходило, что у нее могут быть какие-то страхи и опасения по поводу него и его кузенов, но они были для нее незнакомцами. На самом деле, он подозревал, что если бы она не была в истерике и пьяна, то не осталась бы здесь с ними прошлой ночью. «Она, вероятно, настояла бы на том, чтобы пойти в номер одного из своих родственников здесь, на курорте, а не рисковать довериться незнакомцам в чужой стране», – подумал он, нахмурившись. Эта мысль заставила его сжать ее руки, лежащие на столе. – Я обещаю, что с нами ты в безопасности, Джесс. Ни я, ни мои кузены никогда не причинили бы вам вреда.
– Я верю тебе, – тихо сказала она, но ее глаза были прикованы к их переплетенным рукам.