— Я делаю всё, что в моих силах, — отозвался он, его слова эхом отскакивали от голых, гладких стен. — Но я не могу добраться до тебя. Если бы ты просто сказала мне…
Два кошачьих глаза появились в темноте, и все слова вылетели из головы Антонио. Он хотел увидеть эту женщину, прикоснуться к ней. Но возникало ощущение, что вскоре ему понадобиться помощь.
— Спаси меня, прошу, — повторяла женщина. — Время уходит. У меня есть ответы, которые тебе нужны, но ты должен прийти скорее. Судьба…»
Антонио вынырнул из глубокого сна, проснувшись в холодном поту.
— Puta madre[1], - прошептал он и включил прикроватную лампочку. Уже месяц ему снился этот грёбаный кошмар. Каждую ночь с момента, как он нашёл чёртову скрижаль в Мехико. Или это она нашла его? Не важно.
«Ты именно это и искал — ответы на все твои вопросы».
— Малыш, всё хорошо? — Женщина вытянула нежную руку, из-под серо-металлического цвета сатиновой простыни, и погладила его по бедру.
— Э-э-э… ага. Да.
Антонио посмотрел вниз на копну коричневых волос. Лицо женщины было незнакомо, как и имя. Mierda[2]. Что он творил? Неважно, сколько женщин он притаскивал к себе в постель, ту, что из сна выбросить из головы не выходило.
Встав, Антонио нашёл сброшенные боксеры на полу и натянул их по дороге на кухню, стараясь ничего не снести. Чёрт побери. Сны становились всё хуже, реалистичнее и ярче с каждой ночью. Открыв холодильник, он отодвинул в сторону сок и пиво и схватил пачку соевого молока. Антонио знал, что в этом бреду не было смысла, но какого хрена это всё значило? Сны так и продолжали являться. Виски — причём отличные — секс, гипноз… ничего не помогало. Каждую ночь приходила она. Каждую ночь он просыпался. Антонио ежедневно работал на износ, пока мозг просто не отключался. И даже после этого, не мог перестать думать о скрижали. Или о женщине…
Дьявол. Что с ним случилось?
Он направился в лабораторию — комнату в задней части его красиво отделанной квартиры — включил флуоресцентные лампы, немного помешкал, выдвинул переполненный ящик и достал оттуда скрижаль из чёрного камня. Аккуратно развернув реликвию от упаковки, Антонио покачал головой. Чёртова вещица напоминала проклятый Кубик Рубика Майя.
— Думаешь, что сможешь победить? — «А вот ни хрена, чёртова скрижаль». Он положил её и провёл пальцем по неровной поверхности. — Сегодня мы закончим.
Да. Антонио был близок к раскрытию тайн скрижали. И когда он это сделает… что тогда? Она появится тут? Женщина с интригующими глазами? Женщина, которую как он знал, ему предназначено встретить самой судьбой? Чёрт возьми, он на это надеялся.
Антонио надел защитную маску и наклонился над скрижалью, держа пару щипцов в руках. Он повернулся и поправил лампу, сосредотачивая луч света на краю объекта. Последний тест, чтобы подтвердить теорию.
— Только не урони, coño[3]. Держи крепче. — Он аккуратно соскрёб маленький кусочек и положил его на стеклянную поверхность, затем сдвинул маску и вытер лоб.
— Может, ты вернёшься в постель, малыш? — донёсся из-за спины нежный голос. Антонио почувствовал, как его обняли за талию, а к спине прижались грудью. Эта женщина ещё тут? Неужели у неё нет собственной кровати? Антонио поместил стекло под микроскопом.
— Ага. Сейчас.
Да. Именно так, как он и ожидал. Чёрный нефрит снова трансформировался. Антонио оставил скрижаль на десять часов в клетке с двумя наиболее агрессивными крысами. За день до этого, он оставлял камень около золотистой орхидеи. Ещё за день — с лягушками. Каждая живая форма, будь то животное или растение, меняло конфигурацию микроскопических кристаллов и иероглифов.
— Как будто эта чёртова штука живая, — пробормотал он себе под нос. И теперь убедился, что гипотеза обоснованная. Подвергая скрижаль влиянию правильной комбинации элементов, он сможет освободить её силу, и, надеялся, открыть портал, который ведёт в любую временную точку.
— Я живая, малыш. И если ты прямо сейчас вернёшься в постель, покажу тебе насколько, — протянула Бетси… или все-таки Бренда? Он очень не любил таких женщин. Они всегда… ныли.
— Слушай, Бре… сеньорита. — Антонио повернулся и посмотрел на привлекательную брюнетку с густо накрашенными ресницами и одетую в его любимую рубашку. — Мне нужно поработать. Если хочешь нежностей, мой кот — Симон — где-то тут.
В её карих глазах вспыхнул гнев. Она ушла, бормоча что-то нецензурное о Дон Жуанах.
— И меня зовут Белинда! — прокричала она издали. — О, мужчины!