Зеленые глаза стали еще холоднее. Мана снял черную перчатку и заправил за ухо прядь, которая лезла ему в глаза. Сегодня он не зализался, как обычно. Сегодня Мана вообще был другим. И почему-то его... инакость тревожила мое сердце.
- Гайя, скажи, - он смотрел на меня пристально, - я тебя теряю?
Не знаю, почему, но от этих его слов вся моя бравада съежилась и куда-то делась. Я не сумела подавить порыв - и просто схватила его за руку, на которую он снова хотел надеть перчатку. Рука была горячей. Я подняла глаза на Ману. У него был вид мальчика, которого застукали за мастурбацией. Тем не менее, он сжал мою руку в ответ. Так мы постояли немного молча. Задав вопрос, Мана не ждал на него ответа. И я не ответила. Спустя минуту или две он сказал:
- Просто меня не покидает мысль о том, что я тебя теряю. Или рано или поздно потеряю.
- Я не знаю, Мана, - как можно равнодушнее попыталась сказать я. - Пока что мы связаны, как ты сам сказал, крепчайшими узами на свете, - а сейчас я попыталась прозвучать насмешливо.
Вопреки всему он улыбнулся. И мое равнодушие таяло от этой улыбки.
- Ты все равно вернешься.
Я не поняла, имел ли он в виду себя или Киев.
- Наверное, вернусь, - сказала я уже без иронии и равнодушия.
- Прости меня.
- За что?
- За пощечину.
Я вспыхнула, снова не пойму - почему. От этого смиренного голоса и не менее смиренного лица его хозяина бросило в дрожь. Приятную.
- Ох... Так ведь мы квиты.
- Все равно. Я не должен был. Но я поддался страху.
Я внимательно всмотрелась в его глаза. Не знаю, искренне ли он сожалел.
- Я тоже не должна была в тебя стрелять, Эммануэль. Это... неправильно. Нельзя решать проблемы насилием.
Лицо Маны повеселело.
- А еще надо мыть руки перед едой и одеваться по погоде.
- Да, мамочка...
- Кроме шуток, - сказал Мана, бросив взгляд на табло, - я буду ждать встречи с тобой... моя жена.
Увидев мой взгляд, вампир качнул головой с улыбкой:
- Пожалуйста, на минуту давай заключим пакт о ненападении. Давай хотя бы на эту минуту представим себе, что мы нормальная пара, а?
Я, помешкав, кивнула ему. Что ж, минута - это очень мало.
- И представим себе, что расстаемся надолго. Точнее, представим, что нам жаль расставаться надолго.
Я снова кивнула.
- Как больно, милая, как странно, сроднясь в земле, сплетясь ветвями, как больно, милая, как странно раздваиваться под пилой, - процитировал Мана.
Это были стихи Кочеткова "С любимыми не расставайтесь", но, о небо, я опешила. Еще одна картинка Бездны встала в моей памяти: сплетенные корнями деревья. Все, что она предсказала мне, сбывалось, причем так скоро.
- С любимыми не расставайтесь, всей кровью прорастайте в них, и каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг, - я знала, что Мана не любит меня, знала. Знала, что он может даже не сознательно пытаться привязать и влюбить меня. Но ведь мы заключили пакт на целую минуту? А, значит, я могу представить себе, что он все же любит. И что я люблю.
Вампир обхватил меня и прижал к себе так отчаянно, словно и вправду любил. И целовал так, словно уже тосковал, еще не отпустив меня. Я же обхватила лицо Маны ладонями так, будто боялась больше никогда не увидеть его. И потом мы стояли, обнявшись, глаза в глаза, так, будто смотрели друг другу в душу и видели там всю правду, все как есть.
Потом... объявили посадку, кажется. Гай принялся подгонять меня, а я подумала лишь о том, что следовало заключить пакт о ненападении хотя бы вчера вечером и хотя бы на час. Я так соскучилась по зеленоглазому, и только сейчас смогла это понять...
Я помахала всем напоследок. Мане не махала. Нет, с любимыми так не расстаются.
Когда мы с Гаем сели на свои места, когда я осмотрелась и постаралась не представлять, как самолет терпит крушение, то почувствовала безотчетную тоску, что легла на сердце. Ведь я вернусь. Зачем тосковать сейчас...
Итак, Бездна насмеялась, но не налгала. Что там было еще? Рука, протянутая упавшей фигурке - Опора. Отец. Так, и тут треклятое зеркало мира сказало правду. А дальше там была Буря.
Гай спросил у меня, не хочу ли я есть, и этим отвлек от размышлений. Потом, уже после взлета, когда я решила немного послушать музыку на своем плеере, отец оторвался от журнала, который читал.
- А что это ты слушаешь?
Я предложила ему ракушку наушника. В самом деле, играла песня "Анна", и он услышал слова.
- А кто это поет?
Мне стало немного совестно.
- Это певец по имени Юлиан, был популярен в начале 90-ых, - и я поведала Гаю о Фэнеле Диаконеску, который был похож на этого Юлиана, и что я как-то скачала песни Юлиана из интереса, а некоторые мне даже понравились.
- Только никому не говори, а то засмеют, - попросила я его.
Гай не ответил, он слушал песню об Анне.
- Знаешь, - сказал он мне, возвращая наушник, - а ведь так похоже на твою маму.
Он усмехнулся, цитируя песню:
- "Девочка моя несмышленая, мудрая моя женщина". Я уже говорил тебе о том, какой она была. Кто-то мог посчитать ее глупой, кто-то, кто сам очень глуп.
- Ведь ты ее любил.
На мое высказывание Гай лишь пожимает плечом.
- Зачем ты ее оставил?
- Я? Я ее не оставлял, - Гай улыбался, но глаза его были невеселы. - Мне необходимо было уезжать, потому что меня назначили куратором высшего порядка. Собственно, им я и остаюсь по сей день. Я предлагал Ане уехать со мной. Она, видимо, давно хотела свернуть наше общение.
- Почему?!
- Потому что ей хотелось более стабильной и безопасной жизни, чем та, которая у нее была со мной, тем более, у нее должна была появиться ты. Аня иногда называлась моим именем, Анной Антонин. Так же поступила и при знакомстве с твоим... Валерием. Потом рассказала мне, как восхитился этот парень. Аня попросила мою фамилию... А потом, я уверен, просто заключила выгодную сделку с этим историком. Я не знал, что она вышла за него замуж. Когда узнал... - Гай умолк, улыбаться тоже перестал. - Да, я ее отпустил. Иногда жалею об этом и думаю, что возьми я ее силой с собой - она была бы жива. Но с ней нельзя было силой. В этом ты похожа на Аню... Будь осторожна, кошечка, с этим.
Не совсем понимаю тебя, отец, думается мне. Гай снова углубляется в чтение, а я возвращаюсь к музыке.
Ингемар позвонил перед тем, как приехали провожающие.
- От Евы привет, - сказал он.
- Вы не приедете?
- Не хочу лишний раз оказываться с тобой рядом.
- Ой... Понятно.
- А она - рядом с твоим отцом.
- Понятно.
- Возвращайся.
- Хорошо.
- Всего доброго.
Ингемар не хочет, чтобы я своим видом напоминала ему о том, как он пытался насильно склонить к отношениям дочь вампира, который может растереть его по стенке.
Я не сразу осознала это, но на моих губах играла улыбка триумфатора. Гай обещал заниматься со мной, чтобы мои способности могли развиться. С трудом представляю себе эти занятия, но ему виднее. Еще он обещал сделать из меня такую цацу, к которой будет страшно подойти, и останется только благоговеть издалека. Тоже с трудом представляю.
Достаю блокнот из сумочки и начинаю делать заметки по новой своей задумке о вампирах и оборотнях. Не знаю, что ждет меня завтра и в ближайшем будущем, но я искренне хочу измениться. Я хочу стать лучше и сильнее. Больше никогда не быть униженной или боящейся чего-то или кого-то. Гай... Рука опоры, протянутая мне судьбой в самый трудный момент моей жизни.
На секунду прижимаюсь лицом к его плечу. Гай рассеянно треплет меня по голове. Возвращаюсь к заметкам.
Наверное, это чувство, что робко расцветает сейчас в моей груди, называется счастьем.