Хотя Дитель уже перестал шевелиться, герр Зиглер еще несколько минут стискивал на его горле проволочную удавку. Потом снял ее. Свернул, спрятал, окровавленную, в карман. Вытер рукавом слезы и пот со своего лица. Перевернул тело Дителя Крона на спину. Приподнял веко, проверяя реакцию зрачка. Впрочем, герр Зиглер был уверен, что мальчик мертв, просто привык все делать хорошо и обязательно перепроверять себя. Зрачок не реагировал на свет. Дитель Крон был мертв. Окончательно, безнадежно мертв. Несчастный мальчик… Умный, талантливый мальчик… Мертв. Потому что так нужно. Герр Зиглер стиснул зубы, подавляя рыдание. Нет, никогда он не привыкнет к этой части своей работы. Но долг надо исполнять до конца.
Следователь встал, прошел к шкафчику с инструментами, выбрал подходящий ланцет. Вернулся и принялся полосовать шею Дителя Крона. Кровь текла вяло, ведь сердце больше не гнало ее по артериям. Но все же она была еще совсем свежая, такая горячая кровь…
Герр Зиглер запачкал свой синий костюм. Но он заранее знал, что непременно испачкается. Ничего, прикроет пятна пальто. На него никто не подумает. Не должны. Дело ведь такое странное… Убийца наглый и неуловимый… А Дитель, кстати, соответствует его излюбленному типу жертвы: молодой здоровый мужчина. Правда, не военный, да и обескровлен он не будет, этого герру Зиглеру уж никак не сделать. Но это уж пусть в Гестапо ломают головы. Герр Зиглер все равно приготовил дело для отправки к ним.
Правда, отчет Дителя по последнему трупу он уничтожил.
Он скажет, что бедняга Крон просто не успел написать свой последний отчет.
Герр Зиглер оставил ланцет на полу рядом с телом. Снял перчатки, вывернул из наизнанку и спрятал в тот же карман, где лежала гаррота. Из другого кармана достал носовой платок, протер лицо — вдруг, на него попали капли крови? — потом протер ботинки, на них кровь была. Надел и застегнул пальто. Надел шляпу. Взял портфель. Отпер дверь, погасил свет, запирать за собой не стал, — ключ проще всего достать тем, кто работает в том же здании, а наводить на эту мысль нельзя. И потом, Крона в любом случае скоро найдут. Очень скоро. Ведь в морг новых покойников привозят круглосуточно, да и следующая смена вот-вот заступит.
Остается только надеяться, что герра Зиглера не заподозрят. Не должны. Но если случится… Что ж, он готов. Он все равно умрет прежде, чем они его арестуют. Это его долг — убить себя, если появится угроза разоблачения.
Герр Зиглер вежливо попрощался с дежурным на этаже.
— Крон там что, в две смены сегодня работать решил? — спросил дежурный.
— Он заканчивает с утопленником. Неприятная процедура… Я надеялся, что он закончил отчет по моему делу, но придется подождать до завтра.
— Паршивое дело, да? — сочувственно поморщился дежурный.
— Да, более чем, — кивнул герр Зиглер и принялся подниматься по лестнице.
Часть первая
КРОВНЫЕ УЗЫ
Глава первая
Магда проснулась, когда Конрад резко вздрогнул во сне. Она, как всегда, прижималась к нему, льнула всем своим существом, бессознательно следовала каждому его сонному движению, лишь бы сохранять близость к любимому телу — такую редкую, такую желанную… И сейчас Магда приподнялась на локте и привычным жестом принялась гладить его по лбу, по коротким волосам, — осторожно, нежно, чтобы не разбудить резко, чтобы не испугать еще сильнее, но успокоить и прогнать его кошмары. Конрад часто дрожал и вскрикивал во сне. Столь мало эмоциональный во время бодрствования, такой сильный, всегда настороженный, даже агрессивный, во сне он становился беззащитен, и даже лицо его принимало по-детски обиженное выражение. Впрочем, если ему случалось проснуться от ее осторожных прикосновений, он мгновенно возвращался к своему обычному настрою, лицо его каменело, и он никогда не рассказывал Магде, что за ужасы терзали его во сне. А она хотела бы знать. Она хотела бы знать о нем все. Тем более — нечто столь важное, как постоянный кошмар, возвращающийся к нему едва ли не каждую ночь. Это знание могло стать ключом к «дневному» Конраду, могло помочь Магде лучше понять характер и желания любимого. И, возможно, помочь ему.
Как же она хотела ему помочь! Если бы Магда могла ворваться в его кошмар и дать отпор тем, кто его там, во сне, мучил! Она бы зубами и ногтями разорвала любое чудовище, она бы своей ненавистью сожгла любого монстра, который покусился бы на Конрада. Ведь ее ненависть к врагам Конрада была равна ее любви к этому юноше.