— Открывайте, Переверзев, вам телеграмма, срочная, — нагло и громко, на весь подъезд, орал опер, барабаня кулаком по деревянной, ветхой двери.
Сергеев отодвинув опера, первым вошёл в открывшуюся дверь, чуть попридержав в узком коридоре рванувшихся было внутрь соратников.
— Погодь, мужики, я сам, без шума и пыли, — шагнув в тёмное нутро квартиры, успел, обернувшись к своим, произнести и был ослеплён и оглушён вспышкой и звуком выстрела.
Падая навзничь, он как-то спокойно подумал, какая нелепица произошла, и потерял сознание. Он не видел и не слышал, как грохотали над его головой выстрелы оперов, как, вскрикнув, упал, получив пулю в сердце, сапожник Переверзев, уронив из мозолистых ладоней обрез охотничьего ружья. Как в темноте и неразберихе была изрешечена пулями метавшаяся по комнате сестра.
Резко затормозив у дверей приёмного покоя, машина остановилась. Один из сотрудников выскочил и рванул закрытую дверь, дверная ручка оторвалась и осталась в руке. Ею он и стал стучать, пока не зажёгся свет в окне и сонным голосом кто-то спросил:
— Чё долбите? Нет никого, за дежурным врачом машина приходила, куда-то в военную часть выехал.
— У нас раненный тяжело, мать вашу! Что делать-то? — заорал опер, запустив оторванную ручку куда-то в темноту.
— Чё делать, чё делать, езжайте в городскую.
Прыгая в машину, опер сказал водителю:
— Гони в городскую, скорей.
— Некуда торопиться, скончался майор, — услышал он в ответ и, обернувшись, увидел в бледном свете ночного фонаря, падавшего через открытую дверь в салон воронка, абсолютно спокойное, безжизненное лицо своего начальника и друга.
— Не довезли-таки. Едем в отдел, утром разберёмся.
На столе начальника управления Иркутского НКВД лежал подробный рапорт об операции по задержанию опасного преступника Переверзева, в ходе которой погиб при исполнении служебного долга один из опытнейших чекистов, майор НКВД Сергеев.
— Да, теряем людей, каких людей! Таких, как Сергеев… — Начальник управления замолчал и до хруста сжал кулаки. — Жаль, очень жаль! Сергей Михайлович, — обратился он к сидевшему за столом хмурому человеку в штатском.
Тот поднял голову и вопросительно взглянул на начальника.
— Тут недавно мне бумагу приносили на подпись, покойный просил племянника своего рекомендовать для учёбы в Москву, подготовьте необходимые документы, я подпишу. Найдите его. Если мне память не изменяет, Игорь Сергеев, хочу лично с ним поговорить.
— Память у вас отменная, Виктор Иванович. Мы уже его попытались найти, но, увы, он сейчас в институтской экспедиции, в тайге, вернётся месяца через два.
— Вернётся, пригласите. Документы подготовь сегодня же, а то, как всегда, закрутимся. Надо уважить покойного, он заслужил. Кстати, сестру его нашли?
— Нашли, Виктор Иванович. В той же квартире, где он был ранен.
— Как так? Почему в рапорте об этом ни слова? Как она там оказалась, где она сейчас?
— Нашли труп женщины. В темноте во время перестрелки с Переверзевым её зацепило. Сначала думали, просто его сожительница. Потом соседи опознали, имя, отчество. Как выяснилось, она вообще-то отдельно жила с сыном, а тут сын в экспедиции, она и перебралась к нему. Вчера только к вечеру установили, что это родная сестра майора Сергеева. Поэтому в рапорте и указано, что обнаружен труп женщины, личность устанавливается. Что делать будем?
— То-то, я смотрю, ты кислый сидишь. Да, задал ты мне задачку. Значит, родная сестра майора НКВД Сергеева являлась сожительницей врага народа Переверзева, оказавшего при задержании вооружённое сопротивление, в результате которого погиб майор Сергеев. Да, ёлки-палки, если это в рапорте отразить, много вопросов появится. А на вопросы надо будет отвечать. Нам с тобой, кстати, тоже придётся на эти вопросы отвечать, Сергей Михайлович. Что там на Переверзева-то было?
— Два анонимных письма, в которых сообщено, что у него в мастерской под видом клиентов собираются подозрительные личности, ведут беседы политического характера, в которых критикуют политику партии и правительства.