Старик неосознанно взял лекарство, привычным жестом закинул в рот, и тут же запил глотком воды. По пищеводу прокатилась холодная волна, частично смывая острую боль в груди. Павел большими глотками допил всю воду. Стало чуть полегче.
– Я не желаю вам зла. Павел Степанович. Наоборот, я хочу, чтобы вы помогли мне, я помог вам, а вместе мы, возможно, помогли России.
– Из меня сейчас помощник, да…
– Что нужно для изготовления бездымного пороха? – прервал старика Сиротин.
– Кислоты и хлопок, – машинально ответил тот.
– А вы можете сделать радиоуправляемую торпеду?
– При наличии деталей и инструмента, могу.
– А таблицу стрельбы сто пятидесяти двухмиллиметрового орудия помните?
Старик кивнул, удивлённо хлопая глазами на Сиротина. Зачем он всё это спрашивает?
– Вот вы удивляетесь, Павел Степанович, а зря. Я ведь говорил вам про лабораторию, но так и не сказал, чем она занимается. Да вы словам и не поверили бы, так что я лучше покажу.
Он поёрзал мышкой по столешнице, что-то нажал на клавиатуре, и на окна опустились плотные тёмно-бордовые шторы. Свет в кабинете плавно, как в кинозале, притух, а прямо над головой Сиротина загорелся яркий глазок проектора.
Фильм шёл недолго, но оставил неоднозначное впечатление. Началось всё с того, что однажды в лаборатории Сиротина возникла папка. Появилась прямо на столе у Серафима Викторовича. Сначала он ничего не понял, но стоило углубиться в расчёты, которые оказались в бумагах, как это перевернуло всю его жизнь. Как оказалось, папку прислал он сам. Через год положил все расчёты на платформу лично сконструированной машины и отправил себе же, но на год назад.
Больше месяца ушло только на проверку теоретической части, затем на создание лабораторной модели темпорального эжектора. А потом полтора месяца прибор никак не хотел отправлять ту же самую папку в то же самое время. Это повлекло за собой новые вопросы и новые исследования. Как оказалось, перебросить материальное тело можно лишь в ключевых временных точках и только в определённые даты.
– Время по своей природе не линейно. Оно движется волнообразно, причём длина волн всё время уменьшается. Представьте себе синусоиду, – вдохновенно пояснял Сиротин. Было заметно, что этот предмет он готов обсуждать часами. – Так вот абсцисса – это наше линейное время, которое измеряется часами. А сама волна – время реальное, так сказать то, которое проживает наш мир. И перескочить мы можем только в те точки, которые пересекают ось абсцисс. По аналогии с обычными колебаниями я назвал их нулевыми точками. Частота времени постоянно увеличивается, это замечают даже далёкие от физики люди. Скорость жизни растёт, а соответственно, точек пересечения становится больше.
– И какая вас интересует? – прервал лектора старик. Кажется, он начал что-то понимать.
– О! – Сиротин поднял указательный палец. – Интересных для нас точек несколько. Но самой важной из ближайших я полагаю лишь одну.
– И вы хотите послать меня с современным опытом в моё же молодое тело?
– Хорошая идея, Павел Степанович. – довольно улыбнулся физик. – Но увы, неосуществимая. Да и ни к чему нам это.
– Тогда? – сам того не заметив, Павел заинтересовался идеей.
Ведь по здравому рассуждению, ни для чего больше он Сиротину не нужен. Взять с нищего старика нечего, жить тоже осталось немного, но зато, при удаче, он совершит настоящее путешествие во времени. Несмотря на возраст, Павел Степанович Моторин до сих пор интересовался новостями техники, поэтому шанс прыгнуть на несколько лет назад его очень заинтересовал.
– Тогда… – отзеркалил вопрос Серафим Викторович. – Скажите, вы помните своего прадеда?
– Ну да. Мы тогда в колхозе жили, сразу после войны. Он вернулся с фронта без ноги, но ещё много лет работал наравне со всеми.
– Он был из крестьян?
Старик кивнул.
– А мой из придворных. Камергер её императорского величества. Так что деду пришлось назваться сиротой, чтобы не расстреляли. Вот такая печальная история. Не для меня печальная, для всей страны.
– И вы хотите?..
– Да, Павел Степанович. Одна из ключевых точек расположена в тысяча девятьсот четвёртом году. Аккурат двадцать пятого февраля и в десяти километрах от современного города Далянь.
– К стыду своему, мне эта дата и место ничего не говорят.
– Сама эта дата ничего не значит, – продолжал любимую тему Сиротин. – А вот восьмого марта в Порт-Артур, который сейчас называется Далянь, прибывает кораблестроитель Кутейников. Как вы думаете, что будет, если инженер Моторин поделится с ним некоторыми технологиями и материалами?