Однажды, в начале учебного года, географ пришел в класс и спросил, что у нас было на прошлом уроке? Отвечал Цисарж, который сидит на первой парте среднего ряда, географ, когда задавал вопрос, посмотрел на него. Цисарж сказал, что на прошлом уроке у нас был «королевский удав». И тут его географ вызвал к доске и поставил ему кол, потому что он должен был сказать, что у нас была геометрия. Он будто бы видит, что на доске еще нарисован треугольник, а от «королевского удава» нет никаких следов…
— Это вы перепутали с Лаокооном, — сказал учитель, — У того были змеи, а у вас геометрия. Садитесь.
Через несколько дней он спросил нас опять, что у нас было на прошлом уроке. Цисарж быстро наклонил голову, чтобы его не вызвали. Вызвали Хвойку. На этот раз перед естествознанием была география — предмет, которому нас учил тот же учитель. Хвойка сказал: «На прошлом уроке была география». Мы все думали, что он ответил правильно, но мы ошиблись. Мы узнали, что в данном случае следовало отвечать так: «На прошлом уроке были Вы».
- Учителя — это люди, — сказал он, — а не какие-нибудь предметы. Вас портит зоологический сад. — И записал, что Хвойка не уважает своих преподавателей.
Потом, за несколько дней до смерти президента, наступила пятница, когда естествознание — первый урок, и в эту пятницу он вызвал Коломаза. Что у нас было в прошлый час? Коломаз с трудом встал, замахал руками и сказал: «Рисование». Потому что два последних урока в четверг у нас действительно было рисование, И тут учитель обратился к классу с вопросом: «Кто утром дома рисовал, прежде чем пойти в школу?»
В классе наступила гробовая тишина…
Учитель сказал Коломазу, что класс его уличил во лжи и Коломаз должен был исправить свою ошибку, он замахал руками и пробормотал: «У нас ничего не было». И тут географ снова обратился к классу и попросил сообщить, кто в предыдущий час был мертвый. И поскольку в классе снова наступила гробовая тишина и не поднялась ни одна рука, он провозгласил, что не существует такого часа, когда «ничего не было», позвал Коломаза к доске, и, когда после долгих сборов Коломаз наконец подошел, географ порекомендовал ему стать могильщиком.
В пятницу следующей недели, когда естествознание опять было первым уроком, мы не учились, потому что умер пан президент и были дни национального траура. А потом наступила следующая пятница и каждый боялся, что произойдет на этот раз, спросит ли учитель: «Что было в прошлый час?» Я видел Цисаржа, как он наклонил голову, Коломаза, как тот трясется, сидевшего передо мной Минека, который опустил руки под парту. И хотя рук его не было видно, я представил себе, как он их сжимает. Страшно боялся и я. Если бы он меня вызвал, мне пришлось бы встать, но я был бы совсем беспомощным. Что бы я стал делать? Может, упал бы на парту, подумал я. Я увидел, как Брахтл смотрит на Минека, одну руку сжимает в кулак, другой что-то мнет в кармане, а его загорелое лицо потемнело еще больше. Он не боялся, так же не боялся, как и Бука, сидящий за мной, — он смертельно ненавидел географа. И географ опять спросил, как только записал в классном журнале свой урок: «Что у нас было в прошлый час?» Опять он вызвал Цисаржа, хотя тот не поднимал головы. Цисарж встал и ответил, что в прошлый час у нас не было школы. Мы затаили дыхание, мы чувствовали, что Цисарж на этот раз из всех нас нашел правильный ответ, и у меня полегчало на сердце. А учитель опять нахмурился и сказал, что школа не наша, а государственная, а Цисарж дерзкий мальчишка. Он записал в блокнот: «Цисарж7 мечтает о троне» и поставил ему кол.