Возвращаться из космоса страшно
На безлюдный пустой космодром.
И трибуна стоит не покрашена.
Лишь дежурным сигнальным костром
Освещенный старик в телогрейке
Потихоньку навстречу идет.
Из-за севшей почти батарейки
Мало света фонарик дает.
Экипаж достает сигареты,
Чтобы дать старику закурить.
Из обрывка какой-то газеты
Понимают: не стоит спешить…
Их не ждут. Их почти что забыли.
Только ветхий безумный старик
Отряхнет от космической пыли
Командиру его воротник.
Будут возле буржуйки тесниться,
Что не греет – топи не топи.
И привычно заплачет волчица
В непроглядной казахской степи…
Не обращайте внимания
Мы тихо тянем нить судьбы
И стали только тем, чем стали.
И без особенной борьбы
Помрем. Как и существовали…
И нам имен своих не дать
Космическому аппарату,
И никогда не написать
"Враги сожгли родную хату…"
Вервольф
Жалкий тип, говна кусочек –
врёшь, воруешь, предаёшь.
А вдруг напишешь пару строчек
и себя не узнаёшь.
Щеног пожрал еду и пашол куда-то. Новерно спать
Вот идёт смишной щеног,
у нево четыре ног,
два болтают уха,
и пузатый брюха
Любовь к электричеству. С Олбании
Женщина Чубайса полюбила,
в Мосэнерго пишет письмецо.
Фотографью внутрь письма вложила,
на которой тело и лицо
десять лет тому назад на пляже
в Адлере снимал фотограф-грек.
В принципе ничо так… очень даже –
видно, что хороший человек.
Ноги, блин, маленько криво ваты,
но зато прилично вышла грудь,
и глаза уставились куда-то,
типа вдаль. И щурятся чуть-чуть…
Ну, короче, адрес написала,
надушила посильней конверт
и к экрану телека припала,
увидав любимых рыжих черт.
Уж на жопе у нее мозоли,
но все смотрит новости она.
Мой кумир! Мой милый Анатолий!
Как же не врубается страна
в то, что ты добра для ней желаешь!
Что ночей не спишь лишь блага для!
Кило ватов стоимость считаешь
на бумажке в столбик их деля,
а потом, закончивши деленье,
весь усталый валишься в кровать…
Я в твоих желаю сновиденьях
голую себя тебе являть!
Утром обнаружили соседки
тело, обратившееся в прах,
пальцы в электрической розетке
и башку с улыбкой на устах…
Надо бы уточнить происхожденье себя
Сильно вставляет губная гармошка.
Наверно, я немец или негр немножка…
Товарищи! пора бросать пьянку и постоянное куренье!
Легкие курильщика, печень алкоголика –
Людоеды давятся за соседним столиком…
Непосильная духовность
Третий глаз на днях открылся…
Проморгался, прослезился,
сфокусировал зрачок –
и закрылся, дурачок.
Песенко
я обратно заболел –
то смеюсь, то волком вою
это радостный удел
всех недужных головою
всех теряющих покой
одинокими ночами
я же не один такой
вы всё знаете и сами…
крепко сжаты кулаки
взгляд мертвее зимней стужи
и железные клыки
рвутся из десны наружу
ПРИПЕВ:
ночь за ночью, вновь и вновь
эти превращения
пью я собственную кровь
и нету мне прощения…
Автобус дальше не пойдет
Мы стоим на своих продувных остановках
в жалких куртках и старых дырявых штормовках.
Наши рожи похожи на грязные свеклы,
но мы верим: придет он – автобус наш теплый,
и, забравшись на жесткие стулья его,
мы, как дети, уснем, чтоб не знать ничего.
Про певицу. Рассказ
Вчера пришел с своей подружкой
ко мне мой собственный друган.
Портвейна два и плюс чекушка.
И девка – просто ураган!
Беззубая, в тельняшке мятой,
мужские драные штаны.
Запела где-то после пятой…
Я плакал. Честно, пацаны.
Я в панике!
У меня непроходимость
мыслей в собственном мозгу…
Вот случись необходимость –
а я и думать не могу…
Просто так. Вапще просто так. С мумы?
Какие-то странные мысли
в шершавой моей голове.
Как будто их мыши погрызли.
И так-то ведь были не ве…
Мы
я люблю целовать твою кожу
что чуть-чуть холоднее моей
стали мы друг на дружку похожи
очень сильно с течением дней
я умею, как ты, улыбаться
может быть, наступила пора
чтобы людям на нас удивляться
что мы стали как брат и сестра
На трамвайчик речной…
На трамвайчик речной покупаю
два билета – себе и тебе.
И тихонько с тобою гуляю
по трамвай чекавой палубЕ.
Мы давно уж вот так не катались –
чтоб за руки друг дружку держать.
Чтоб обратно немножко боялись
ты – меня, я – тебя потерять.
Утро-2
За окном светлеет.
Притворюсь, что сплю.
Она меня жалеет,
и я ее люблю.
Мама в непонятках про своих детей
Девочка накрасилась.
Мальчик взял помылся.
Мама озадачилась:
кто из них влюбился?
Нету черного костюма…
Нету черного костюма,
не в чем друга хоронить.
В смысле – не ему костюма,
а на кладбище иттить,
в смысле – самому одеться
нету траурной одежды.
Никуда людям не деться
от неумершей надежды…
Страшен людям черный цвет,
грустно находиться в ём.
Каждый знает: смерти нет,
и мы, конечно, не умрём.
Колобок
Последний ништяк торопить не старайся,
придет он в назначенный срок.
Живи как придется – пой, улыбайся,
беспечным будь, как Колобок!