Франа удалось догнать только на террасе у парадного входа. Мальчик, ежась от холода, стоял на верхней ступеньке лестницы и глазел попеременно то на снег, ровным слоем укрывавший деревья, траву и дорожки, то на свои тряпочные кеды.
– Хватит пялиться! – выпалила Маммон, подскочив к мальчишке. – Вытряхивай все из своего ранца и надевай туфли! Хоть не сразу ноги промочишь!
О том, что после сей авантюры туфлям, также сшитым на заказ, придет конец, аркобалено старалась не думать. Фран извлек кожаную обувку и натянул на ноги взамен матерчатых тапок.
– Они испортятся, – прозорливо заметил парнишка.
Он подхватил кеды за шнурки и потянулся за рюкзаком. Маммон покачала головой и ловко забралась на франово плечо.
– Брось его. Там, в вестибюле. – Она кивнула в сторону двери. – Костюм не так уж и важен. Возьми приглашение и коробку с подарком. Да быстрее ты!
Фран молча повиновался. Едва он успел закинуть ношу в вестибюль и прикрыть дверь, как изнутри послышался приглушенный расстоянием грохот.
– Бежим! – взвизгнула Маммон, пихая мальчишку пяткой в ребра. – Шевелись, а то вдруг он сейчас здесь объявится!
Фран слетел с террасы и помчался по аллее к воротам, то и дело поскальзываясь в снегу. Аркобалено, пытаясь удержаться и не потерять пребывающую в отключке Фантазму, мертвой хваткой вцепилась в его курточку.
– Вы же не хотели ехать, – пропыхтел Фран на бегу.
– Передумала… – Маммон оглянулась на замок и увидела, как окна на втором этаже изнутри озарились яркой вспышкой. – Обстоятельства изменились, знаешь ли.
***
Вопреки ожиданиям вечеринка Юни была не такой уж унылой. Маммон пришлось сознаться хотя бы самой себе, что она неплохо провела время. Поначалу. Даже не взирая на то, что на празднестве присутствовало много неприятных ей личностей. Например Верде.
Этот, едва завидев Франа, вылезавшего из машины, издал такой вопль, что встречавший последних гостей Гамма подпрыгнул от неожиданности, неудачно приземлился на снег, поскользнулся и рухнул навзничь. К огромному удовольствию Маммон Верде все оставшееся время старался держаться от мальчишки подальше, а заодно и от сопровождающей его учительницы.
На этом радости, пусть и мелкие, для Маммон не закончились. Например, у Лал обнаружились «гусиные лапки» возле внешних уголков глаз, пока еще малозаметные, но тем не менее вполне различимые. Фон почему-то поправился и стал похож на куклу Кинтаро, только не в переднике и с косицей на затылке вместо хвостика на макушке. Череп и Колонелло остались такими же, какими и были, только подросли за несколько месяцев. А вот у Реборна, физически бывшего самым старшим из аркобалено последнего поколения, не считая Юни, разумеется, начали сменяться зубы, и теперь он радовал своих заклятых друзей дырками на месте верхних резцов. Вышеупомянутые соратники радостно ржали до тех пор, пока до них не дошло – то же самое через пару лет ждет и их самих. Ну и еще до того момента, как лучший в мире и весьма сильно обиженный киллер не достал пистолет и не начал палить во все стороны.
Праздник удался на славу – малышня, та, что лишилась пустышек, в конце концов переругалась и передралась, изломав кучу хозяйской мебели и перебив почти весь антикварный кофейный сервиз на тридцать персон. Юни, наученная горьким опытом, во время потасовки забилась в угол и не высовывалась, что-то пища в знак протеста. Лал сидела с ней рядом, флегматично наблюдая за дракой и накручивая на палец прядь волос. Все подчиненные Джильо Неро попрятались неизвестно куда, за исключением Бьякурана – этот тип воспринял происходящее как бесплатное представление. Он расположился на безопасном расстоянии от свалки, учиненной карапузами, и принялся бурно аплодировать каждой их выходке, попутно уворачиваясь от различных метательных снарядов, пущенных ему в голову: от пуль, вылетевших из ствола Реборна, до ореховых стульев с шелковой обивкой.
Угомонились младенцы только к полуночи. Детки расселись по углам и теперь злобно пялились друг на друга, изредка клюя носом – они все-таки были маленькими, а драка отняла много сил. Юни выбралась из своего убежища и привела нескольких слуг, которые споро устранили беспорядок и накрыли в столовой праздничный ужин.
Встретив новый год и презентовав хозяйке подарки, гости разбрелись по комнатам, оставив Юни потрошить упаковки и ахать от восторга и неожиданности. Фран живо нашел общий язык с Нозару и Блюбелл, и теперь вся троица носилась по территории особняка, оглашая окрестности диким визгом. Маммон тем временем вновь умудрилась вдрызг рассориться с Фоном.
– Ну все, с меня хватит! – прошипела она, вскакивая на ноги и выбегая на улицу. – Фран, мы уходим!
Фран, облепленный снегом с ног до головы, выполз из-за угла почему-то на четвереньках.
– Зачем так рано, Madame? Босс вряд ли успокоился…
– Мне плевать! Ни минуты больше не останусь тут с этими! Уж лучше сунуть голову в пасть разъяренному лигру! Если хочешь – оставайся!
Маммон потопала к припаркованным машинам, загребая снежную кашу ногами. Ботинки ее тут же промокли. Юни выскочила на крыльцо и заголосила:
– Вай… То есть Маммон! Ты куда?! Мы же еще десерт не пробовали!
– Спасибо, что-то не хочется, – ворчливо отозвалась Маммон. – Пусть кто-нибудь из твоих людей меня подбросит до дому. Только меня – мальчишка тут подольше остаться хочет.
Юни печально вздохнула и исчезла в доме.
***
Рано утром первого января шофер Джильо Неро высадил штатного иллюзиониста Варии у ворот замка и укатил восвояси. За ночь слегка потеплело, и снег подтаял, превратившись в мерзкую жижу. Маммон, уставшая, замерзшая, мокрая и несчастная, потащилась в сторону виднеющегося из-за деревьев замка. «Пусть убивает, – думала она, ковыляя по аллее и прижимая к себе спящую Фантазму, – хотя бы в тепле помру».
Выйдя наконец к замку, Маммон ошеломленно застыла. Еще у ворот ей показалось, что что-то не так, но только вблизи стало ясно, что именно. От вида, открывшегося взору, сердце Маммон забилось с перебоями, а вмиг ослабевшие ручонки разжались, и Фантазма плюхнулась прямо в ледяную лужу, но не проснулась.