– И что я там буду делать? – Я опешил от всей свалившейся на меня информации и даже немного завис, пытаясь её переварить. – Погодите! Вы знали Наставника?
– Я обязательно расскажу тебе о нём, но позднее. Сейчас необходимо заняться твоей легализацией. Надо будет пройти комиссию, зафиксировать твой уровень…
– А вот с этим я могу помочь. Доктора-шмактора – баловство всё это. Настоящая сила воина познаётся в бою, – генерал хитро глянул на меня, всё ещё пребывающего в некой прострации. – Давай, Кузьма, на кулачки, раз на раз. Посмотрим, чему тебя Варяг научил. Когда-то он и моим наставником был, правда, недолго.
Мне оставалось только пожать плечами. На кулачках так на кулачках. По какой-то причине я ожидал чего угодно, но уж точно не предложения смахнуться, полученного от самого начальника полиции области.
А ведь как подгадал, старый лис! И не откажешься – человек вроде бы безвозмездно услугу оказать хочет, чтобы помочь мне, непутёвому, чуть ли не на должностное преступление идёт. А на самом деле – загоняет в угол, как ту самую жирную крысу, с одним-единственным желанием посмотреть, что та будет делать – окочурится или покажет зубки. В любом случае – он выяснит всё, что ему нужно.
Тут ведь какое дело – человек, сам по себе, штука сложная, и в нашем организме всё переплетено и взаимосвязано. Именно поэтому даже самые незначительные изменения в его состоянии непременно сказываются на общей моторике, которую внимательный и умелый боец читает как открытую книгу. Причём, если приборы можно постараться обмануть, те же тесты сдать так, как нужно тебе, и даже самый умный маджи-интеллект не сможет различить подмену, то в поединке с профессиональным воином «соврать» будет очень и очень трудно.
Взять хотя бы популярные раньше секции японского карате. Стоят ученики перед сенсеем и повторяют за ним какие-то приёмы. Казалось бы, всё единообразно и удары у них одинаковые, и стойки все как у одного… а на самом деле каждый из них уникален, любое движение неповторимо, и знающему человеку сразу же видна огромная разница между всеми этими людьми.
Всегда можно сказать, кто старается, а кто нет. Оценить общий уровень подготовки, кто выкладывается до последнего, а кто целенаправленно сдерживает себя. Каково психологическое состояние бойца, не болеет ли он чем-нибудь, и даже о чём он в данный момент думает. Не в буквальном смысле, конечно, но если воин не сосредоточен и отвлекается, становится понятно, что мысли его явно далеки от боевых искусств. Ну и, конечно же, то – к какому боевому стилю человек привык, потому как тот же шпажист всегда будет двигаться немного по-другому, нежели бывший борец или боксёр, как бы мастер ни старался передать своему ученику новую для него науку.
У человека же с раскрытыми чакрами всё ещё и усугубляется тем, каким уровнем силы он может оперировать и сколько энергии привык вкладывать в удар. От этого рисунок движений претерпевает кардинальные изменения, да и вообще один и тот же вызубренный и отработанный удар у одного и того же человека разительно отличается, в зависимости от того является ли он на данный момент Юнкером, Корнетом или Есаулом.
Всё это я знал и ни секунды не сомневался, что Якушев прекрасно осведомлён о том, что Наставник должен был посвятить своего ученика в подобные тонкости. Так что отказ от поединка, под каким бы предлогом я его ни озвучил – не просто прибавил бы мне ненужных проблем, а вызвал бы вполне закономерные подозрения. То есть – полицейский прекрасно знал, что сейчас делает мне безальтернативное предложение, от которого я не смогу отказаться.
Вот и получалось, что передо мной вставали две практически несовместимые задачи: убедительно показать уровень Есаула, то бишь моторику, свойственную приложению силы от дыхания тремя чакрами, которую я давным-давно перерос, и одновременно доказать, что при этом я, такой красивый, вполне мог справиться с восьмёркой лысых уродов.
Естественно, что по пути к хоккейной коробке, расположенной недалеко от отделения полиции и явно часто использующейся стражами порядка для собственных тренировок, я немного разнервничался. Нет – не оттого, что точно знал, что даже при полной выкладке этому Комиссару я не соперник и по большому счёту шансов победить у меня никаких.