Но генералам не позволил говорить обвиняемый, который держал себя скорее как обвинитель… Комедия суда кончилась тем, что перешла к обсуждению дальнейших планов обороны.
— Если все находят, что надо поставить на карту судьбу отчизны и сразиться с русскими в решительном бою, я готов. Одержу победу или положу свою голову! — с красивым жестом заявил вождь, всеми уличенный в целом ряде ошибок.
Это были только слова…
А дело шло все хуже и хуже…
Только один генерал Дембинский с остатками войск вернулся обходами в Варшаву, где его встретили восторженно, и сейчас же сейм назначил его губернатором варшавским…
В Варшаве шли лихорадочные приготовления к осаде…
Особенного уныния еще не замечалось, но толки ширились без конца. Особенно после одного странного события.
Среди первых сумерек угасающего дня весь небосвод с северной стороны вдруг озарился необыкновенным светом, и на нем среди легких туч показался большой огненный шар, вроде луны, только гораздо больше на вид…
Крики отчаяния зазвучали на улицах и площадях. Кто видел чудо, стал молиться, тут же падая ниц на землю, или кидался прочь, восклицая:
— Конец мира настал: луна падает на землю!..
Колокола тревожным набатом загудели повсюду, нагоняя еще больший страх.
Одни выбегали из домов, желая узнать, в чем дело. Другие спешили укрыться в стенах, в подвалах и погребах… Паника стала всеобщей…
Невиданный метеор пролетел полнеба, оставляя за собою широкий огнистый след, и исчез…
Но еще долго не могли успокоиться люди, видя в этом явлении Божий перст, угрозу перед карой небесной.
И не смолкали с тех пор речи, что за грехи ждет наказание весь польский народ: поражения, пролитие крови, чуму и гибель обещает этот кровавый метеор, пролетевший над Польшей…
— Слишком много измены среди нас! — толковали везде и всюду. — За изменников все земля должна понести кару… если мы раньше не уничтожим их сами…
Этот говор усилился после убийства Гелгуда… Принял широкие размеры после того, как Скшинецкий донес сейму, что даже к нему, к вождю польской армии, дошло письмо от изменника Рожницкого, теперь укрывшегося в Петербурге. Ему, Скшинецкому, предлагал бывший прихлебатель Константина повлиять на сейм, устроить примирение с Россией, покориться Николаю…
Взрыв долго назревал… Газеты крайнего направления давали больше пищи брожению, называя по именам "изменников"… Клубы, особенно патриотический Лелевеля и Мохнацкого, плодили недовольство… Дошло до того, что Народный Ржонд вынужден был арестовать главных "изменников", оглашенных всеобщей молвой.
Кроме генералов Гуртига, Салацкого, Янковского и Буковского, взяты были и женщины: пани Морхоцкая, Парисова, Бузанова и несколько других. Был арестован кондитер Лессли, роскошный магазин которого на Саксонской площади считался первым в Варшаве. Лессли был поставщиком Бельведера, другом Миттона, значит, и теперь имел сношение с врагами народа…
Назначенное следствие не подтвердило обвинения. Но арестованных пока не выпускали на волю, может быть, опасаясь именно того, что скоро случилось… Но ни стены тюрьмы в королевском замке, ни крепкие замки и стража не спасли обреченных…
Все крайние партии давно были недовольны "умеренностью" народного правительства, пятиглавого "спящего Цербера", как называли его.
Пущен был слух, что 18 (30) августа вернется в Варшаву Дембинский и тогда совершится переворот в пользу России: все настоящие патриоты будут схвачены, расстреляны и Польша вернется в прежнее рабство.
Чтобы отвратить это, главари организаций с Мохнацким, Лелевелем, Хлендовицким и Чинским во главе, 14 (26) августа собрались в редакции "Dziennika Powszechnego"[53], где и назначили на то же самое 18 (30) число вызвать народный взрыв против "аристократов-предателей", захвативших власть у народа…
Но все разыгралось несколько иначе, чем ожидали сами зачинщики переворота.
Генерал Круковецкий, согласно распределению ролей, должен был находиться наготове перед замком, чтобы взять в руки начальство над армией. Лелевель, находясь в числе членов Народного Правления, имел полномочия стать главой гражданского управления страны…
15 (27) августа весь город находился в брожении. Газеты не вышли в свет…
Лавки были закрыты, так как ходили слухи о предстоящем народном смятении. По улицам носились офицеры верхом… Площадь Красинского чернела от толпы народа. К вечеру Народный театр, стоящий здесь, тоже был переполнен.