«Сноф-сноф!»
Он очень интересно умеет чуять ауры…
Я понял, что хоботок не просто странсмутировавший нос, это орган зрения, который даже в тумане может различить больше, чем обычные глаза.
Демонов, с плотью которых смешали человека по имени Борк, зачали в самых гнусных преисподних Агона.
Взметнулась рука, похожая на ветку умершего дерева. Я вскарабкался на галерею быстрее, чем самый ловкий кот. Если мне повезет, на галерее будут трупы аколитов, у которых кверлинги не додумались забрать оружие.
Я пустился бегом, мимо запертых дверей, мимо балюстрады. Никаких трупов, никакого оружия.
Позади раздалось сопение. «Сноф-сноф», и всё. Ни тебе рева, ни воплей, ни угроз. Сплошное джентльменское молчание. Фатик, сказал я, увеличивая скорость, чтобы добраться до второго спуска с галереи как можно быстрей, этот хрен с горы разберет тебя на кусочки руками-ветками быстрее, чем ты произнесешь «промискуитет первобытного племени пентюхов» (все слова на «п», ревнители стилистики бьются в истерике), а потом сожрет каждый твой кусок, потому что именно это приказал ему сделать безумный узурпатор Тавро Вортиген. Борк с Гродаром, очевидно, соревновались, кто первым доберется до меня в храмовой горе. Борку не повезло, он оказался пленником магов, а вот Гродар прорвался прямо ко мне.
Сколдинг Фрей, Гродар, а теперь еще Охотник Борк. Каждый новый смертоносец оказывается опасней предыдущего. И уродливей. До того гнусные твари, что принуждены носить маски.
В моем мире личинами никого не удивишь — в них ходят прокаженные, или существа, которые стремятся сохранять инкогнито. Разумеется, маски приветствуются не во всех странах, но Охотник Борк промышлял, скорее всего, в границах Империи, и только острая нужда заставила Вортигена отправить ближайшего помощника за море вместе со свитой. Свиту кверлинги перебили, а Борка пленили чародеи Талестры, чтобы… использовать оружие Вортигена против меня.
Кви-и-и-ши-и-и…
Галерея имела два выхода на первый этаж, и я оказался у второго примерно за тридцать секунд заполошного бега. Вспомнилось: именно сюда, наверх, я отступал с Чедааком в облипку, когда вместе с рабынями пытался пробиться из Храма. Давно было дело. И отвратительно было.
«Сноф-сноф!»
Сопение настигало, смешивалось с дьявольским шепотом, сверлящим мою несчастную голову. Я оглянулся — Борк мчался ко мне, черное пятно в сумраке тумана.
Где-то на галерее есть выходы в коридоры Храма, но двери, безусловно, заперты, да и не побегу я по коридорам, где все еще бродят маги — не оставлю своих праведников и утконосую эльфийку. Пока я помотаю Борка по Залу, авось, да и удастся, исхитрившись, сбросить его в пропасть.
Я бросился вниз по лестнице, отметив по пути, что из провала явился синюшный лик Оракула. Он был соткан из странной непрозрачной субстанции, блестящей и текучей, как ртуть, имел два черных глаза без зрачка и радужки, круглый выступ носа, лишенный ноздрей, и некое подобие рта. Он висел в воздухе на тонкой завитой ножке и в целом напоминал творение начинающего скульптора.
К топору!
Лик воззрился на меня, как показалось, с удивлением.
Он всегда повернут к тому, кто принес жертву.
На сей раз это был я.
Лик ждал вопроса.
Прости, дружок, вот конкретно сейчас у меня нет времени. Чуть позже, ага?
Я нырнул в туман, чуя смерть за своей спиной, и ринулся к топору Борка.
Успею — или нет?
Шаги за спиной подсказали: не успею. Борк сграбастает меня раньше, чем я нагнусь и подниму топор. Да черт подери, это уже не смешно!!!
Я снова прыгнул на стену. Человек, мать его, паук!
Борк метнулся следом за мной — ну никакой фантазии.
«Сноф-сноф!»
— Крессинда, топор! — заорал я, карабкаясь вверх, как нашкодивший кот. — Топор!
Бросив руку в нишу, я заграбастал полный кулак пергаментной трухи, паутины и дохлых жучков. И тут меня осенило. Я нагнулся и швырнул жменю грешного праха в рыло Борка. Нет у меня мешочков с «огненной смесью», ничего! Вдыхай, скотина, вдыхай!
Он вдохнул — как Гродар. Вдохнул и чихнул. Резко и сильно. И еще раз. И еще.
Я влупил по его рылу ботинком. Читай ауру кожаной подметки, сволочь!
Смертоносец с именем, похожим на отрыжку великана, разжал руки и, упав, звучно ударился о камень. Я прыгнул следом — обеими ногами на грудь твари. Ва-банк! Все — или ничего. Смерть или жизнь Фатика!