В отличии от железа, изделий из местной некачественной бронзы на рынке предлагали много — рядом был древний металлургический центр — долина реки Чорох. Но она мне не нужна, так же как рыба, соль и овощи- составляющие львиную долю от предлагаемых к продаже товаров. Побродив немного, я все же сделал некоторые закупки в обмен на свою соль. Во-первых, купил немного продуктов длительного хранения: лаваши-лепешки, орехи, сыр, вяленую козлятину. В давно опустевший после Колхиды кувшин мне плеснули местного вина.
Во-вторых, бродя по рыночной площади, я увидел у одного из торговцев характерные желтые кристаллы серы. Их привозят из страны соли. В восточной Турции возле озера Ван много действующих и потухших вулканов и сероводородных термальных источников, так что серу местные хорошо знают. Они ее смешивают со смолой, поджигают и радуются произведенному эффекту. Особого военного значения (поскольку возить далеко) она тут не имеет. Купил все- то есть килограмма два.
Еще минус четыре килограмма моей соли и пора плыть, иначе в цивилизованных местах жить становиться дороговато. К тому же до Синопского мыса мне еще плыть недели три. Подтянув и завязав потуже ремни на моей вязанной плавучей конструкции (опять все разболталось), я вышел из гавани в лазурные морские воды.
Мое роскошное плавание продолжалось. Попутное течение вдоль северного побережья Турции так же присутствовало, но было более слабым, чем на севере. Рыбы уже попадалось значительно меньше, но ее поредевшие косяки так же следовали за течением, так что с голоду мне умереть не грозило. Народец по берегу был более цивилизованный, за скальпами не охотился, но все же я старался высаживаться с большой опаской в безлюдных местах. Некоторый запас еды и воды у меня был, так что я старался не частить. К тому же в море впадало немало рек, так что воду там можно было набрать относительно безопасно. Иногда мне попадались лодки рыбаков, но поднятый на носу моего челнока зловещий флаг из скальпов, внушал им определенное уважение, и они меня не беспокоили. Единственно, напрягала необходимость пережидать непогоду на твердой земле, но летом штормы были редки, и пока мне везло, плотность населения здесь в эти благословенные времена была невелика, и в непогоду все они старались сидеть дома, а не делать пешие прогулки по побережью.
После очередной бухты, берег стал резко забирать к северу, вместо того, чтобы тянуться на запад. Приходится наматывать большие крюки. Может, действительно лучше было прямиком из Крыма на юг махнуть? Но тут меня течение несет, а тогда я бы со сломанными веслами был отдан во власть ветра, и куда бы меня занесло — непонятно. Да и рыбки в открытом море столько нет, не говоря о возможности набрать пресной воды и укрыться от непогоды. Да и природа вокруг такая красивая — нежная голубизна моря соседствует с ослепительными облаками цвета мантии из меха горностая.
На четырнадцатый день после выхода из Трабзона, я прибыл в будущий Синоп. Все почти то же, что я уже видел в Трабзоне. Большое селение в полтысячи жителей, укрепление и начатки власти, таможенная пошлина в пять килограмм соли. Основной вид деятельности такой же как и в Трабзоне, здесь ловят черноморскую рыбу и солят ее. Соль привозят из глубины страны, там, в центре Анатолийского нагорье находится огромное соленое озеро Туз. Толщина соляного слоя там размером со ступню взрослого мужчину.
Но вести соль в Синоп относительно далеко, так что каких-то денег она стоит. Еще тут почти все говорят на относительно понятном языке, переняли у хеттов и фракийцев, область распространения кавказских и хурритских языков осталась далеко позади. Местные туземцы носят смешные штаны- нечто среднее между юбкой и панталонами. Живописно, кругом отличные торсы и шикарные усы.
Люди перетаскивают на головах огромные корзины с рыбой. Но, кроме рыбы тут ничего нет, ни транзитной торговли, ни металлургии из бронзы. Кажется, только немногие тут по настоящему заняты делом, остальные слоняются по улицам с целью убить время. Но почти нет пьяных. Зато присутствует чудовищное скопление оборванцев всех национальностей и всех цветов радуги, переливающихся в массе густой рыночной толпы. Собаки тоже бродят по узким улочкам внушительными бандами, словно степные волки. Они санитары улиц. Видел, как такие вот желтые собаки собрались над трупом дохлого осла на морском берегу и терзали тушу. Белые домики громоздятся кучей, это скорее хижины выстроенные без всякого намека на план. Домишки каменные, даже плоские крыши засыпаны мелким щебнем.